Он машет деревянными руками, и трясет бородой, и призывает господа бога, и получает от жулика-купца крохотный сверток товара за миллиард.
Но является длинноносый Петрушка-кооператор, в зеленом колпаке, и вмиг разоблачает штуки толстосума, и тут же устраивает кооперативную лавку, и заваливает мужика товаром. Побежденный купец валится на бок, а Петрушка танцует с мужиком дикий радостный танец, и оба поют победную песнь своими голосами:
– Товарищи, – вопит мужик, обращаясь к толпе, – заключим союз и вступим все в Центросоюз.
У пристани Доброфлота – сотни зрителей. Алюминиевая птица – гидроаэроплан RRDae – в черных гигантских калошах стоит у берега. Полет над выставкой – один червонец с пассажира. В толпе – разговоры, уже описанные незабвенным Иваном Феодоровичем Горбуновым.
– «Юнкерс» шибче «Фоккера»!
– Ошибаетесь, мадам, «Фоккер» шибче.
– Удивляюсь, откуда вы все это знаете?
– Будьте покойны. Нам все это очень хорошо известно, потому мы в Петровском парке живем.
– Но ведь вы сами не летаете?
– Нам ни к чему. Сел на 6-й номер – и в городе.
– Трусите?
– Червонца жалко.
– Идут. Смотрите, японцы идут! Летать будут!
Три японца, маленькие, солидные, сухие, хорошо одетые, в роговых очках. Публика встречает их сочувственным гулом за счет японской катастрофы.
Двое влезли благополучно и нырнули в кабину, третий сорвался с лестнички, и в полосатых брюках, и в клетчатом пальто, и в широких ботинках – сел в воду с плеском и грохотом.
В первый раз в жизни был свидетелем молчания московской толпы. Никто даже не хихикнул.
– Не везет японцам в последнее время…
Через минуту гидроплан стремительно проходит по воде, подымая бурный пенный вал, а через две – он уже уходит гудящим жуком над Нескучным садом.
– Улетели три червончика, – говорит красноармеец.
Вечер. Весь город унизан огнями. Всюду белые ослепительные точки и кляксы света, а вдали начинают вертеться в темной вечерней зелени цветные рекламные колеса и звезды.