«Красный журнал», «Красный прожектор»
и газеты «Красная вечерняя Москва».
– Гони его к чертовой матери, – монотонно сказал Персиков и смахнул карточку под стол.
Панкрат повернулся, вышел и через пять минут вернулся со страдальческим лицом и со вторым экземпляром той же карточки.
– Ты что же, смеешься? – проскрипел Персиков и стал страшен.
– Из Гепею, они говорять, – бледнея, ответил Панкрат.
Персиков ухватился одной рукой за карточку, чуть не перервал ее пополам, а другой швырнул пинцет на стол. На карточке было приписано кудрявым почерком: «Очень прошу и извиняюсь, принять меня, многоуважаемый профессор на три минуты по общественному делу печати и сотрудник сатирического журнала «Красный ворон», издания ГПУ».
– Позови-ка его сюда, – сказал Персиков и задохнулся.
Из-за спины Панкрата тотчас вынырнул молодой человек с гладковыбритым маслянистым лицом. Поражали вечно поднятые, словно у китайца, брови и под ними ни секунды не глядящие в глаза собеседнику агатовые глазки. Одет был молодой человек совершенно безукоризненно и модно. В узкий и длинный до колен пиджак, широчайшие штаны колоколом и неестественной ширины лакированные ботинки с носами, похожими на копыта. В руках молодой человек держал трость, шляпу с острым верхом и блокнот.
– Что вам надо? – спросил Персиков таким голосом, что Панкрат мгновенно ушел за дверь, – ведь вам же сказали, что я занят?
Вместо ответа молодой человек поклонился профессору два раза на левый бок и на правый, а затем его глазки колесом прошлись по всему кабинету, и тотчас молодой человек поставил в блокноте знак.
– Я занят, – сказал профессор, с отвращением глядя в глазки гостя, но никакого эффекта не добился, так как глазки были неуловимы.
– Прошу тысячу раз извинения, глубокоуважаемый профессор, – заговорил молодой человек тонким голосом, – что я врываюсь к вам и отнимаю ваше драгоценное время, но известие о вашем мировом открытии, прогремевшее по всему миру, заставляет наш журнал просить у вас каких-либо объяснений.
– Какие такие объяснения по всему миру? – заныл Персиков визгливо и пожелтев, – я не обязан вам давать объяснения и ничего такого… Я занят… страшно занят.
– Над чем же вы работаете? – сладко спросил молодой человек и поставил второй знак в блокноте.
– Да я… вы что? Хотите напечатать что-то?
– Да, – ответил молодой человек и вдруг застрочил в блокноте.
– Во-первых, я не намерен ничего опубликовывать, пока я не кончу работы… тем более в этих ваших газетах… Во-вторых, откуда вы все это знаете?.. – И Персиков вдруг почувствовал, что теряется.
– Верно ли известие, что вы изобрели луч новой жизни?
– Какой такой новой жизни? – остервенился профессор, – что вы мелете чепуху! Луч, над которым я работаю, еще далеко не исследован, и вообще ничего еще не известно! Возможно, что он повышает жизнедеятельность протоплазмы…