– В какой она фазе? – вопрос за вопросом, а ресницы чуть подрагивают.
При чем тут вообще луна?! Неужели он поехавший на астрологии человек, который услышал, что водолеев сегодня ждут неудачи в личной жизни, а потому заперся в пустой комнате?
– Фаза полной луны. В прошлый раз, когда ты видела меня таким, был следующий день после полнолуния. Так проще?
– У тебя на луну открывается язва, что ли? – окончательно запуталась я.
– Практически.
Игнат прищурился, долго рассматривал меня, обдумывая что-то, понятное ему одному.
– Я – оборотень, – наконец, изрек он.
Опять дурачится. Мог бы и признаться, что с ним по-настоящему, ну либо выставить из комнаты, из дома – и не отвечать вообще.
– Ага, а я – упырь. По ночам сосу кровь селян на кладбищах.
Фирсанов скривился.
– Разумеется, ты мне не веришь. Всё, теперь уходи.
Нет, ну честно, что можно ответить на такое заявление? Пригласить психиатров или предложить антиблошиный ошейник?
– То есть ты серьезно? – спросила аккуратно.
– Увы.
Всё ясно: Фирсанов Игнат был не здоров психически, но его болезнь обострялась только раз в месяц, сводя бедного парня с ума и превращая из кутилы и бабника в измученного жизнью психопата.
– А это… наследственно?
– К счастью, нет. Кира. – Он глянул на меня сурово, пристально уставился в самую душу. – Ты не веришь?
Мне стало его безумно жалко. Несчастный человек, у которого вся жизнь делится от приступа до приступа. Его мысли ясны, пока безумное начало не берет верх и не заставляет Фирсанова Игната запереться в пустой комнате.
– Верю, – закусила губу.
Он покачал головой.