– Ремень, малая, – скомандовал Матвей, выруливая на дорогу. – Сейчас заедем за Алексом. Думаю, он уже успел поговорить, с кем хотел. И поедем в библиотеку – искать газеты за тот период. Мне еще обещали скинуть карты подземных вод. Хочу убедиться в том, что в пещеру действительно могли попасть эти вещества.
– Но мы не пили там воду! И вообще…
– Испарения.
– Нам нужно выяснить, чем нас могли отравить! Чтобы отправиться к врачу и… что-то успеть сделать!
– И это тоже.
– Понятно, почему так не хотят говорить об эвакуации жителей. Дымов! А что если жители отравились, а их заперли в каких-то закрытых госпиталях?
Матвей фыркнул, но затем кивнул.
– Может, хоть и не так «киношно». Без всяких там секретных лабораторий.
– И все же не все мне понятно, Дымов, – сказала Ольга после недолгой паузы. – Наши умирали четко двадцать первого с разницей в месяц… Если бы мы чем-то траванулись или надышались, загнулись бы разом, а не вот так, в порядке живой очереди. Или это могли быть радиоактивные отходы, и каждый получил разную дозу?
– Не знаю, малая. Но где копать, уже понимаю.
Ольга сама позвонила Алексу с телефона Матвея, пока Дымов рулил по серпантинной дороге, и предупредила о том, что они уже за ним едут. Алекс не стал возражать, как она думала, а отрапортовал, что присоединится к их поискам. Он дожидался их на условленном месте, залез в машину и быстро там устроился. Был он молчаливый, задумчивый. Шапчонку свою надвинул на самые глаза, отвернулся к окну и всю дорогу до города не проронил ни слова. Никто его не тревожил: посчитали, что молчание вызвано скорбью по убитому старику. И только когда Дымов припарковал машину неподалеку от городской библиотеки, занимавшей два этажа неприметного серого здания, Алекс вяло поинтересовался, куда и зачем они приехали. Матвей кратко ввел его в курс дела.
В библиотеке провели они без малого два часа. За это время успели изучить не только полученные Матвеем карты, но и отыскать газеты, в которых поднималась скандальная тема загрязнения фабрикой поверхностных и подземных вод. Дымов попросил сделать ксерокопии нужных статей. И когда они прощались, библиотекарь тихо, но с явно слышимой в голосе надеждой спросила:
– Вы из Москвы? Вас эта тема так заинтересовала…
– Да. Мы из столицы. И, возможно, поможем придать дело огласке, – пообещал Матвей. По тому, как вспыхнули радостью светлые глаза женщины, стало понятно, что попал он в точку.
– Эту тему закрыли. Не дали разгореться скандалу, до столицы дело не дошло. И из Интернета все подчистили, мой сын специально смотрел. А фабрика продолжает травить людей – и местных, и приезжих.
– Где мы еще можем получить сведения об этом? – спросила Ольга. Газетных вырезок показалось мало, информация в них подана была скудно и неприметно. Если не знаешь, что искать, не найдешь. В этих номерах внимание на себя оттягивали другие статьи, с кричащими заголовками и напечатанные на весь разворот. Ольга заподозрила, что сделано это было специально. Возможно, журналист собрал скандальную информацию, но главный редактор то ли получил запрет на публикацию, то ли с ним «договорились». Поэтому материал в номер пустили, но опубликовали статью в виде неприметной заметки. Ольга скользнула взглядом по фамилии журналиста: Гусынин А.В. Узнать бы, работает он в газете или его уволили.
– От официальных лиц вы вряд ли что-то добьетесь, – вздохнула женщина, но взяла со стола листочек и что-то на нем написала. – А вот бывшие работники могут что-то рассказать. Здесь вам телефоны двух людей. Один из них, Сергей Потемкин, мой сосед. Второй – просто знакомый. Позвоните им, скажите, что от Надежды Петровны. Они с вами поговорят.
– Огромное спасибо! – сердечно поблагодарил Матвей, сунул листочек с телефонами в карман и попрощался с библиотекарем.
В машину они спустились в молчании, и только когда Матвей завел двигатель, заговорили. Первой тишину нарушила Ольга:
– Твоя версия, Дымов, не такая уже фантастичная. Хоть не все складывается. По-прежнему мне не понятно, почему наши погибали не вместе, а с разницей ровно в месяц. Ну ладно бы два человека четко двадцать первого, можно было бы списать на совпадение. Но три?! Дымов, не молчи! Что ты об этом думаешь?