Живот страшно скрутило, во всём теле ощущалась жуткая слабость - осознание, что моя тревога обрела плоть и смысл, убивало. Хотелось лечь и не просыпаться. Я впилась взглядом в зеленоватую жидкость.
Рия заботливо положила туда листочек мяты.
- Рия… - я буквально услышала, как подруга задержала дыхание, - Рия, как ты думаешь, что с Машей?
Тишину в те бесконечные секунды можно было загребать руками - настолько весомой она была.
- Не знаю, - она не повернулась ко мне. - Могу лишь надеяться, что всё в порядке. Может правда к подружке убежала, разве мы так с тобой не пропадали, а? Вот и она небось убежала.
Я расплакалась. Почти без слёз, только так, чтобы горло сдавило железной хваткой. Рия присела напротив, прижала к себе, сказала:
- Поищем завтра.
Я кивнула, потому что ничего больше сделать не могла и пошла спать, потому что жить и осознавать реальность было невыносимо.
Проснулась резко: вокруг непроглядная темнота ночного августа и лёгкая белая дымка, словно туман.
Мир был так тих, но в голове птицей билась мысль, простое осознание, пришедшее во сне: у нас же есть волшебник!
Рия спала рядом, свернувшись клубочком, но недолго ей оставалось наслаждаться беспечными сновидениями: я принялась бессовестно её будить:
- Рия! Рия, вставай! Я поняла, что надо делать! Рия! Ну просыпайся же!
Она старалась сопротивляться, отмахиваться, скрыться под одеялом, но я была безжалостна и через несколько минут подруга уже сидела, зевая и сонно протирая глаза:
- Что случилось? Мы горим? Если да, оставь меня тут, жизнь того не стоит.
- Нет, мы, слава Богу, не горим, - я пресекла её очередную попытку уснуть после этих слов, - но я поняла кое-что очень-очень важное.
- Ммм?..
- Это насчёт Маши. Думаю, её мог бы найти Двадцать. Он же волшебник, я думаю, он может делать такие штуки.
Рия снова зевнула. Я не ожидала, конечно, что она засветится от моей гениальной мысли, но и от скептично-сочувствующего взгляда стало слегка неловко.