Песок в руке

 Вот я падаю на колени и молю ее о помощи. Она тянет меня в дом. 

- Еще я жил с тобой. – Голос Ромы дрожал. – Иногда ты даже не догадывалась, что я такое. Я просто любил тебя. Это самый тяжелый выбор. Я не старел, приходилось бросать тебя и прятаться. Подглядывать со стороны. Боже мой! Знаешь, как было больно хоронить тебя, раз за разом?!

 Вот мы ночью идем на маленькую круглую площадь. Мы подходим к окровавленному телу, такому знакомому и родному, что сердце разрывается на части. Я рыдаю и бросаюсь обнимать его. В который раз. Но в нем нет жизни.  

- А еще я просто мучил, - бормотал он, качаясь из стороны в сторону. – Просто мучил. Влюблял, унижал, бросал. Я хотел, чтобы ты почувствовала всю боль, которую ты возложила на меня.

 Вот шаманка отталкивает меня в сторону и чертит что-то вокруг него белым мелом. Она бормочет непонятные слова, брызгает на него какой-то жидкостью, укладывает на груди пучок какой-то сухой травы. Я сижу на коленях в стороне и беззвучно рыдаю, я вся в грязи, мои руки в крови любимого. 

 Вот его тело удивительным образом исчезает в меловом треугольнике, а вместо него появляется длинный узкий клинок, чуть закругленный. Его рукоять и лезвие блестят в свете звездного неба. Шаманка подходит ко мне и прижимает большой палец правой руки между бровями. Что-то шепчет. 

- И конечно я убивал, - его голос надломился.  – Я хотел оставить тебя в покое. Но это невозможно. Просто невозможно.

 Вот я бегу, размахивая клинком, и разрубаю человека. Мои глаза полны ненависти. Мой разум умер, оставив место только мести. Я разрезаю палачей, охранников.  

- Иной раз, я убивал тебя, когда чувствовал, что ты начинала влюбляться. – Он был словно далеко от меня. Мы потеряны друг для друга. – Это намного легче, чем смотреть, как ты медленно умираешь. Я обрывал твою жизнь, ты не поверишь, но это был самый легкий вариант. Во мне не осталось ничего святого. Я собственноручно тебя убивал, ту, которую любил больше всего на свете.

 Вот я скачу впереди маленького войска. Я рублю, протыкаю, вонзаю, режу. Мои руки по плечи в крови. Клинок принял бордовый цвет. В моей руке такое родное тепло, но этого недостаточно. Я схожу с ума. 

- Я не могу не трогать тебя! – надрывно проскулил он, хватаясь за голову. – Ты непременно рождаешься рядом. Где бы я ни был, ты рождаешься рядом! Я избегаю тебя, как только могу, особенно, когда ты ребенок. Маленький и беззащитный. Я не хотел тебя такой видеть.  Я переезжаю, убегаю, но, в итоге мы все равно встречаем друг друга. Каждый раз я не знаю, как ты будешь выглядеть. И со мной что-то происходит, как только ты заново рождаешься. Я меняюсь, частично снаружи, частично изнутри. Но не старею.

 Вот дух Ромо выходит из клинка, и он превращается в человека. Сейчас-то я знаю, что он не человек, но тогда я отгоняла все эти мысли и радостно прижимала  к себе его твердое тело. Он растерянно обнимал меня в ответ и качал головой, еще не зная, какая участь его ждет. 

- Что ты натворила, глупая, - бормотал Ромо. 

- Мы вместе, мы вместе… - исступленно шептала я, втягивая в себя его аромат. Я схожу с ума. 

- Я рассказывал тебе все, заставлял увидеть. – Сероглазый не выдержал и заплакал. – Но это была тоже трудная жизнь, потому что, мы оба переживали все заново. И ты все равно умирала. Ты всегда умирала. Естественной смертью или от моей руки. А я оставался здесь, в этом мире. Я ухаживал за твоими многочисленными могилами, рыдал на них, носил цветы. Я убегал, убегал, убегал. Но ты все равно находила меня. Я проклят, Зейна. Я потерян во времени. Я ненавижу себя за то, что делаю с тобой, но иначе намного тяжелее. Мне легче ненавидеть себя, чем весь мир.

 Вот я старухой бреду по пустыне. Я ушла умирать. Со мной лишь такой же старый верблюд и клинок в руке. Я спотыкаюсь и падаю, зарываюсь в песок. Мои глаза сухи, я прижимаю клинок к морщинистой щеке. Я уже давно сошла с ума. 

- Я люблю тебя, - трескучим голосом шепчу я. – Я так люблю тебя. 

Вот я закрываю глаза, и жизнь уходит из меня. Клинок остается одиноко лежать, раскаленный полуденным солнцем. 

- Какая участь ждет меня в этот раз? – безучастно спросила я и Рома повернулся. – Все эти свидания, как будто ты насмотрелся фильмов. Сплошное клише, а я повелась. Дорогой ресторан, самолет, закат… Родители погибли в автокатастрофе… Ты хотел меня влюбить и бросить? Отомстить? Или все-таки убить? Ведь ты действительно направил самолет прямо вниз.

- Я не знаю, все перепуталось, - помолчав, ответил он. – Я так устал, я хочу умереть, но не могу. Вот парадокс. Я больше не хочу ничего решать. Мне невыносимо больно переживать в очередной раз любую из тех жизней, что я выберу.