Шарав

"Так дочка, бежим, в покое они нас не оставят" - Она отодвинула в сторону сундук и достала из дырки в стене стопку паспортов:

"Отец сделал, в последний момент, он всё нам отдал, даже свою жизнь".

Пошарив в дырке еще, она достала маленький брезентовый мешочек:

"Последнее, что осталось от прошлой жизни - колье с изумрудами и два кольца с бриллиантами, подарки твоего отца. Он и мертвый нас спасёт. Драгоценности эти все знают, они очень дорогие, хватит уехать".

В лавке старого менялы, который знал нашу семью в лучшие годы, мы получили необходимую сумму в долларах и евро и сразу поехали в аэропорт. Сначала взяли билет в Абу-Даби, чтобы не вызывать лишних подозрений и все равно, когда проходили пограничный контроль, сердце находилось исключительно в пятках, стоило только взглянуть на зверские рожи ИГИЛовской охраны. Неблагонадёжных граждан выдергивали из очереди, иногда прямо от стоек регистрации, а то и от гейта и куда-то вели, избивая по дороге. Но нас пронесло, всё-таки мы летели в мусульманскую страну и особых подозрений не вызывали, мать всё чётко просчитала. В Эмиратах взяли билеты и улетели в Москву. Мать там когда-то училась, хорошо знала язык, и у нее сохранились некоторые полезные знакомства. Так в 2012-м году, я оказалась в столице России.

За время правления нового президента из гэбэшников - коллаборационистов, ситуация здорово ухудшилась, профессиональные дипломатические кадры были отправлены на покой и их место (по выражению моей матушки) заняли "профессиональные долбоёбы". Аналогичная история произошла и во всех других областях народного хозяйства, принадлежащих государству. Однако, кто-то смог ей помочь, и она устроилось на должность третьего нелюбимого секретаря в "Роснефть", к начальнику подразделения, который крутил какие-то темные нефтяные делишки с Ближним Востоком, а матушка в совершенстве знала русский, английский, французский и арабский, естественно. Так что если нужно было поработать по теме - обращались к ней. А все остальные работы выполняли два любимых секретаря: 20-летние силиконовые муклы, которые в слове "ещё" делали четыре ошибки. В настоящее время в России ценятся именно такие кадры, о чем мама мне с горечью и поведала - зарплата у нее была в два раза меньше, нежели у этих полуграмотных бимбо.

Но нам хватало на скромную, для России даже нормальную жизнь, мы сняли квартиру в Красногорске и уже начали забывать о Талибане, ИГИЛ и других прелестях исторической родины, но тут я начала задумываться уже о своей судьбе - образования нет, полезных знакомств нет, не сидеть же до конца жизни на шее у матери? Понимая, что останусь в России надолго, я стала активно изучать русский язык, мама мне в этом очень помогала, а для верности мы ещё наняли репетитора из местных. В общем, изучение с полным погружением проходило донельзя успешно. Кроме русского, даже в Москве никто других языков практически не знал, включая английский, что уж говорить об арабском. Через полгода я уже могла вполне сносно объясняться, а через год говорила уже почти без акцента и тут-же начала искать работу.

С работой оказалось сложнее, хотя гражданство я уже получила. На каждом собеседовании руководители любых рангов сразу пытались схватить меня за грудь или за попу. В принципе, ничего страшного в этом не было, я уже сама поняла, что пора бы завести мужчину, а то временами становилось совсем некомфортно в нижней части тела, но начальники всех мастей, рангов и возрастов выглядели почему-то совершенно одинаково - короткие ноги, свисающее пузо, щеки как у английского бульдога, маленькие сальные глазки и потные руки.

Стало ясно, что стоит мне принять их условия и интима не избежать, а интима с этими жирными обрюзгшими телами не хотелось совсем, ни за какие деньги. Даже воины аллаха, пытавшиеся меня изнасиловать на родине, с сексуальной точки зрения выглядели значительно привлекательнее - моложе, сильнее, решительнее, к тому же знали, как добиться своего. У этих же безвольных ожиревших жаб, кроме административного ресурса не было больше вообще ничего, так что кроме физического омерзения, я испытывала еще и сильное чувство презрения. Соответственно, с работой намечались серьезные проблемы.

Вернувшись с очередного собеседования в отвратительном настроении, я села у окна и принялась ждать мать. Вскоре она пришла с работы и тут я, не выдержав наконец, нескольких недель беспонтовых поисков, просто расплакалась у нее на груди как в детстве и всё ей рассказала. Мама неожиданно отодвинулась, взглянула мне в глаза и заговорила:

"Послушай, дочка, я тебе кое-что скажу, о чем ты наверняка и сама догадываешься. В общем так, до "арабской весны", которая состарила меня сразу лет на двадцать, я было редкой красавицей. И с того момента, как у меня выросли сиськи, начались проблемы. Моя богатая и влиятельная семья могла меня защитить, но не будет же семнадцатилетняя девчонка везде ходить с охраной! В этом возрасте нужно влюбляться, целоваться и все прочее. Случилось несколько неприятных историй, из которых мне с большим трудом удалось выпутаться и то лишь, благодаря поддержке семьи, но почувствовала я себя в безопасности только тогда, когда вышла за твоего отца. Два мощных и влиятельных клана объединились и на меня наконец, перестали посягать, понимая, что это обойдется слишком дорого.

Немного помолчав, мать продолжила: "С тобой, дочка, всё значительно хуже, и не из-за того, что мы сейчас в чужой стране, без поддержки родствеников и у нас нет достаточно денег, чтобы себя защитить, нет, дело совсем в другом. Ты намного совершеннее меня, красивее, гармоничнее, у меня просто сердце сжимается от страха, когда я смотрю на тебя и думаю о будущем. И это опять полбеды. Основная проблема в том, что в тебе есть что-то такое, что всегда будет притягивать к тебе мужчин независимо от внешности, похудеешь ты, или потолстеешь и подурнеешь. Женщины это рубят на раз, а я твоя мать. Очень красивая женщина подобна чемодану с деньгами, каждый хочет его украсть, чтобы использовать. А такой огромный чемодан как ты, влечет еще больше, еще сильнее и совсем разных людей. Так что будь осторожнее, лучше всего, заведи себе покровителя, солидного, влиятельного человека, но выбирай аккуратнее - то, что на поверхности и то, что внутри - суть разные вещи. Меня радует, что ты никогда не была дурой, тем паче истеричной и сие хорошо, впрочем, у тебя безупречные гены, помни об этом и зри в корень".

Однажды, идя по тротуру с очередного сально-потнорукого собеседователя и кривясь от омерзения, я вдруг услышала: "Девушка, можно вас на минутку?"

Обернувшись, я увидела здоровенного статного блондина в костюме и галстуке. Окинув его взглядом с ног до головы, отчего тот даже слегка покраснел, подумала про себя: "Пойдёт" - и ответила: "Можно".

Однако, вместо того, чтобы усадить меня в чёрный G463-й с открытой дверью, откуда похоже, он и вылез, блондин провёл меня дальше, к лимузину S600L тонированному столь глухо, что снаружи не было видно вообще ничего. Открыв заднюю дверь, он приглашающе показал глазами на сиденье и я залезла внутрь. В салоне пахло дорогим парфюмом, дорогими сигарами и дорогой кожей. Повернув голову, я увидела пожилого, но явно молодящегося дяденьку лет пятидесяти на вид. Он не был похож на собеседователей, выглядел стройным и подтянутым, голову украшала благородная седина, а породистое лицо с крупным носом, можно было назвать вполне приятным.

"Ну давай знакомиться, красавица" - приятным баритоном произнес седой: "Меня зовут Николай Геннадиевич".

"Айгуль" - ответила я, глядя дяде прямо в глаза.

Он почему-то засмущался, отвел взгляд и стал боромотать о том, что хотел бы выпить кофе с такой красивой девушкой, чтобы поближе познакомиться.

"Смелее, Николай Геннадиевич" - ответила я: "С утра ничего не ела".

Седой улыбнулся: "Кирилл" - обратился он к короткостриженному качку за рулём: "Где у нас тут ближайший ресторан, только приличный, дама проголодалась".