Приди и победи

Владимир Булдаков, полковник полиции: «Сейчас в оперативной разработке находится сразу несколько версий — мы отрабатываем даже самые невероятные из них. Скажу прямо: уровень наших сотрудников и современных технологий позволяют с оптимизмом утверждать, что маньяк — или маньяки — будут обязательно пойманы».

Несмотря на бравурный доклад начальника РОВД, складывается впечатление, что у полиции нет ни версий, ни подозреваемых. Хотя ответы на все вопросы лежат на поверхности. Например, в Западной Европе с сатанистами уже давно не церемонятся: полиция устраивают регулярные облавы, суды выносят суровые приговоры. Но мы, как известно, отстаем в развитии от Запада на несколько десятилетий. Особенно, если речь идет о провинции.

Лилия Бессеребреникова, Анатолий Звонкий, специально для Первейшего канала».

— Хотел бы я знать, кто же этот источник — оторвал бы голову, — зарычал Булдаков.

— Да ладно тебе, Егорыч, нет у них никакого источника, все — это бред из головы этой журналистки, как ее — Бессеребрениковой, — успокоил шефа Бестужев. — Нет у них информации, вот и берут ее из головы — лишь бы пострашнее было. Так что не бери в голову тяжелого. Тут у нас другая проблемка нарисовалась.

И капитан рассказал о разговоре с Джавадовым, по понятным причинам, опустив информацию о тайнах зороастрийцев Булдаков выглядел озадаченным, но не удивленным.

— Ох, мне этот грек сразу не понравился, — сказал он. — Попробуем что-нибудь выяснить.

Полковник снял трубку телефона и набрал короткий номер.

— Алексей Макарович? Это Булдаков беспокоит. Да, я помню наш утренний разговор, мы работаем. Тут открылись новые обстоятельства… Рядом со мной капитан Бестужев, он лучше расскажет. Я поставлю на громкую?

Видимо, получив добро, он нажал на кнопку громкой связи. Судя по голосу, Морозову в Москве сейчас тоже приходилось не сладко из-за владимирских событий.

— Слушаю вас, капитан, говорите быстро и по делу.

— Так точно, товарищ генерал. У меня, в принципе, к вам один вопрос: что вы можете рассказать о сотруднике ФСБ Хачериди?

Морозов ответил не сразу.

— Почему вы им интересуетесь?

Бестужев еще раз рассказал о своей беседе с азербайджанцем. На это генерал ответил, но очень осторожно, взвешивая каждое слово:

— Когда мне стало известно о назначении данного субъекта на это дело, я, конечно же, им заинтересовался. Я попытался «пробить» его по своим каналам, но у меня ничего не получилось — он оказался глубоко засекреченным агентом. Даже заместитель руководителя ФСБ о нем ничего не слышал, ну а к начальнику я, понятное дело, не сунулся.

— То есть мы о нем ничего не знаем, — уточнил Бестужев.

— Вот именно, — подтвердил генерал. — И этот момент насторожил меня больше всего. Конечно, неприятно, когда двух иностранцев распинают в областном центре, но это уж точно не событие мирового масштаба. Тем более, что грохнули двух преступников. За итальянца Гуэрру, нам, кстати, от Интерпола еще и благодарность прилетела. Так вот на это дело вдруг назначается сверхсекретный агент. С чего бы это?

— И какие мысли пришли вам в голову? — поинтересовался Булдаков.

— Разные. Мне кажется, что грек заранее знал, что события смогут выйти из-под контроля. Что помимо двух жертв будут еще. То есть он изначально был информирован лучше, чем мы думали.

— Но он с нами не делился никакими своими идеями, — сказал капитан.