Щелчок, вопль.
– Золотые потом вставишь. Пошли, говно. Рябой ждет.
Нина на каменном столе, застывшее лицо, полуоткрытый рот. Миша на полу у гермодвери, держится за грудь и стонет. Антон и Фарид у стола друг напротив друга. Миша видит сполохи в воздухе между ними. Скорее всего, из-за болевого шока.
– Во славу великой матери Гекаты, начинаем.
– Во славу великой матери.
Сполохи.
Рябой идет за пульт. Консул делает Нине укол.
В боксе раздаются звуки, волна прокатывается по телу Нины. Она сначала вздрагивает, потом резко выгибается так, что лопатки и пятки становятся точками опоры. Ритм ускоряется. Пять четвертей. Барабаны. Каждая пятая – гонг. Каждые двадцать секунд голова Нины бьётся о камень стола. Сполохи теперь бегут по ее коже.
– Может, другую?
– Нет, давай продолжим с этой. Реакции хорошие. Восприимчива.
– Я имею в виду ритм.
– Я тоже. Этот оставляем. Миша, а ты чего заскучал? Смотри. Когда ещё доведется.
Щёлк. Нина выгибается. Щёлк. Голова приподнята. Щёлк. Голова крепко прижата к камню
– Выключай. Записывай. Этап второй. Кинестетика.
Музыка затихает, Нина открывает глаза, её тело сводит судорогой, ногти ломаются о камень. Дикий долгий вопль мечется под высокими сводами.
– Она проснулась?
– Нет, она сейчас не может проснуться. Всё нормально. Почти в плановом порядке. Давай, Антон, электроды крепи. И капу ей вставь, зубы сломает.
– Схему помню. Корректировку предлагай, ты же придумал что-то.
– Так козлик же наш постарался, свадхистана смещена. Но воздействие возможно ещё одним способом.
– Понимаю. Может сработать. Фиксирую, креплю, и импульс сразу.