Демон сна

А сегодня он ещё и пил вовсе мало.

— Что это с тобой? — спросил я, в очередной раз обнаружив, что его стопка, в которую я собирался налить сорокаградусной жидкости, и без того более чем наполовину полна. — Ты же напиться собирался вроде?

— Не лезет что-то, Андрюх, — тихо ответил Марк. — Да ещё всё думаю о том, что скоро спать идти, а я, представь себе, боюсь.

— Так ты выпей побольше, — с пьяным смешком сказал я. — И бояться перестанешь, и заснуть проще будет.

— Побольше я уже тоже пробовал, — всё так же тихо вымолвил мой друг. — Позавчера нажрался как свинья, полторы бутылки в одно лицо, упал на кровать, как подшибленный. Думал, продрыхну без снов до утра, так ведь нет. Я будто и не спал — мне казалось, что Ирина пришла ко мне… Только вот плохо это было — всю ночь опять словно тянула она меня куда-то, утром еле проснулся — голова болит, всё болит, постель мокрая от пота… И не помню ничего, только будто ездила она на мне часами напролёт… Мало пью — плохо, много пью — тоже плохо. Где-то мера должна быть…

Как старая гончая, я нутром почуял паранормальную опасность. Я даже протрезвел немного. Или мне уже химеры везде мерещатся?! Подумаешь, пьяные кошмары… Но в таком случае Марку и в самом деле лучше было пить поменьше — а то так и до белой горячки доиграться недолго. Я глянул на часы — было уже начало второго ночи. Одним махом я опрокинул в себя остатки водки из своего стаканчика, закусил последним солёным огурцом из банки и со стуком поставил стопку на стол вверх дном:

— Так! Заканчиваем бухать тогда! Ты, Марчик, хошь стесняйся, хошь не стесняйся, а сегодня я лягу в твоей комнате. Как услышу, что у тебя кошмар опять, я тебя сразу же разбужу. Есть у меня кое-какие… навыки в этом роде. Я ж всё-таки психолог, хоть и социальный! Магистр!

Очевидная нелепость этого последнего заявления в наших обстоятельствах даже не бросилась нам в глаза. Всё-таки мы уже почти две бутылки приговорили, а перед этим по литру пива, и были весьма не трезвы, пусть и не сильно пьяны.

Марк не стал спорить по поводу избранного мною места ночёвки — он даже, кажется, был благодарен мне за заботу. Мы оставили уборку в кухне до похмельного утра, быстро перетащили кушетку из гостевой комнаты в Маркову спальню, я кое-как расстелил простыню, закутался в одеяло и уронил тяжёлую от хмеля голову на подушку.

Я был уверен, что в таком нетрезвом виде усну сразу. Но не тут-то было. Сон не шёл. Сопел на своей огромной двуспальной кровати Марк — он-то заснул моментально — громко тикали часы на высокой тумбочке, которую я называл «каминной полкой», ветер шуршал остатками листьев за окном, и паутинные тени деревьев ползали по тонким занавескам под бледненьким светом осенней луны. Я не спал. В голове тихо звенел алкоголь. Мысли блуждали обрывочные, полутревожные.

Я попытался считать слонов. Но слонов я никогда не любил, и они мне надоели. Тогда я стал считать котиков. Но уже девятнадцатый котик превратился в Сефироса и громко мяукнул мне в ухо: «Вы когда разберёте письма, товарищ агент?!» И я бросил это дело. Чуть замутнённое водкой сознание вновь побрело по старому осточертевшему кругу. Что я делаю? Чем занимаюсь? Всё тускло и мертво вокруг, и только ясные глаза милой Ани могли бы озарить мою жизнь. Но она закрыла их тогда, в жуткой пещере у жертвенного алтаря… И больше не откроет, не откроет. И нет света в моей жизни. Зачем так жить? Мне не было жаль себя, нет. Просто и мир и я сам были мне неинтересны. Алкоголь же служил не только способом уйти от воспоминаний и тоски. Это ещё и был способ воздействия на себя. Путь алкоголика — он как путь самурая. Без цели. Только путь.

А как же служба — сознание повернуло на соседнюю, тоже давно изъезженную колею. Разве хорошо забрасывать свои обязанности? И неужели я не могу найти забвение в работе? Нет. Там всё напоминает об Ане. Каждый раз, когда я использую свои способности, я словно опять воочию вижу, как тоненькая фигурка в синем платье тает во мраке ментального пространства, как тогда, когда я впервые увидел девушку в поместье её чародея-отца… Что же делать?..

Тиканье часов опять ворвалось извне и заглушило стук сильно колотящегося сердца: «Чтоде-лать? Чтоде-лать? Де-лать…» Потом донеслось только«…лать», и я почувствовал, к своей вящей радости, что засыпаю. Поплыл перед глазами серо-серебряный черноватый лунный свет, тихое пение послышалось сверху, я растворился в полупрозрачной серебряности и поплыл куда-то.

Но вдруг резкий звук вырвал меня из забытья. Лунный свет всё также слабо освещал спальню, ветер стих. Что же это был за звук? На кухне или в коридоре что-то упало, что ли? Но тут звук раздался вновь, и я понял его происхождение — это был болезненный стон. Похоже, кошмары опять пришли к моему собутыльнику. Значит, я был прав, когда предложил ночевать вместе.

Охая, я приподнялся на локте — ну и трещит же башка! — включил торшер и посмотрел в сторону друга. Марк разметался на кровати, почти сбросив на пол одеяло. Голова его дёргалась из стороны в сторону, а с тонких побледневших губ слетали тихие стоны, которые меня и разбудили. Вовремя! Я соскочил с кушетки, подбежал к другу и легонько похлопал его по щекам, пытаясь вырвать из сна. Тщетно. Я потряс его сильнее, но Марк не просыпался. На минуту я застыл в нерешительности. Что с моим другом? И что нужно сделать? Я попробовал включить «истинное зрение», но вокруг ничего не изменилось, только стены опять были из костей. Очень странно. Ведь ясно вижу же, что Марка что-то мучает. Или кто-то мучает? И, очевидно, это происходит во сне. Кто-то мучает его во сне… Какие-то тёмные догадки начали всплывать в мозгу, но пока что мутная с похмелья и больная моя голова не могла толком ничего сообразить. Одно было понятно — Марка срочно надо было разбудить.

Я босиком метнулся на кухню, снял с конфорки холодный чайник, вернулся в комнату, по пути сам жадно напившись прямо из носика, плеснул воды в руку и обрызгал лицо Марка. Потом ещё и ещё. И заорал ему прямо в ухо: «Марк!! Проснись!! Подъём!!»

Уф! Сработало. Несчастный поэт нечленораздельно замычал и медленно открыл тёмные безумные глаза.

— Что… — прохрипел он. — Что такое… Кто смеет от меня отрывать… — тут его взор стал чуть более осмысленным. — Андр… Андрюха!.. Где я был? Ммм…

Он вдруг застонал, как от сильной боли, рывком сел на кровати, затем спустил ноги на пол, согнулся, посидел так пару секунд, а затем, всё так же согнувшись, убежал в ванную.

Я осторожно ощупал простыню и подушку Марка. Да, опять мокрые, но не только от пота и пролитой мною воды. Там и ещё кое-что было. Например, капелька крови… Что же происходит? Может, это болезнь какая-то?