– На пустом месте?! Да у тебя крыша поехала, что ли?! – Взъярился сосед, принявшись с утроенной силой дергать ткань чужой одежды. – Ты о матери подумал, герой недоделанный?!
После этой фразы я присмотрелся к лицам этой парочки и заметил, что внешне они очень даже похожи. Одинаковая форма носа, слегка опущенные уголки губ, немного выпирающие уши. Только у того, который пытался отговорить второго, подбородок был несколько массивнее, да и в целом он казался покрупнее. Ну еще и залысины на его коротко отстриженной голове шагнули заметно дальше, чем у вызвавшегося смельчака. Тут ошибиться сложно, эти двое наверняка приходились друг другу родными братьями.
– Мать поймет, – так же тихо ответил доброволец, – и у нее все еще останешься ты.
– Не глупи, малой! – Упрямо возразил старший. – Я тебя никуда не пущу!
– Никита, я тебя прошу, успокойся, – младший брат утомленно прикрыл глаза, но попыток вырваться из хватки пока не предпринимал. – Я не хочу ничего обсуждать, особенно при таком количестве народу.
– Зато я хочу! – Взъярился сосед. – Ты что, не понимаешь, что вся эта лажа рассчитана на то, чтобы завлечь глупеньких паца…
Парень не стал ничего говорить, а только резко выдернул свой рукав из чужой руки, заставив старшего брата осечься на полуслове. Затем он максимально быстрым шагом, насколько позволял заполненный зал, двинулся к сцене, не обращая внимания на застывшего родственника.
– Баран, стой! Придурок! – Прокричал вслед Никита, а затем тоже вскочил со своего места и тоже поспешил в сторону трибуны. – Мало тебе родители в детстве всыпали, уму разуму не научили, вот у тебя мозги и отсохли! Да стой же ты!
Несмотря на то, что младший начал свой путь раньше, до сцены оба брата добрались почти одновременно, правда, старшему пришлось в конце перейти на бег. Я встретил эту парочку своим безжизненным взглядом, внимательно слушая бурю, царящую в их душах, и если первый выдержал зрительный контакт со мной даже не дернувшись, то второй моментально растерял бо́льшую часть своего напора.
– Я его не оставлю, – нервно проговорил мужчина, хоть я ни о чем его не спрашивал, – я пойду с ним!
Я в ответ лишь медленно покачал головой, прожигая человека тьмой своих жутких глаз, отчего тот едва не впадал в панику.
– Ты не подходишь, – сказал я ему, прекрасно ощущая его неуверенность и испуг. – Взгляни на брата, он спокоен и собран. Он сделал свой выбор осознанно, и он его принял. А ты колеблешься, до последнего надеясь, что все обойдется. Ты просто не готов к такому шагу.
– Да какая в сраку разница! – Человек гневно выкрикнул эти слова, пытаясь придать себе храбрости, но вышло у него это откровенно плохо. – Ты что, великий психолог, чтобы о таком судить?! Тебе нужны были добровольцы?! Так вот они мы! Или ты еще перебирать будешь?!
– Буду, – кивнул я, – ведь я не ставлю цели набрать простого пушечного мяса, лишь бы оно было. Мне не нужна массовка. Я ищу наиболее подходящих для этой миссии людей, и повлиять на мой выбор не сможет никто, даже президент. Поэтому, извини.
Мужчина стоял, сжимая кулаки, то бледнея, то краснея, и бросал растерянные взгляды то на меня, то на младшего брата. Со стороны могло показаться, что он зол и хочет кинуться в драку, но я видел в нем лишь сильное смятение.
– Но… как же так? – Почти жалобно прошептал он. – Мы ведь с малым с самого детства вместе… Как же я его оставлю?
Глаза обоих братьев немного увлажнились, но ни один из них не позволил слезе прорвать запруду век. Только лишь взметнувшаяся черным торнадо тоска, отчетливо видимая мне одному, выдавала ту боль и отчаянье, что испытывала эта парочка при мысли о том, что им никогда уже не суждено будет увидеться.
Младший вдруг повернулся к своему родственнику и заключил того в крепкие объятья. Они долго стояли под тысячей взглядов, а аккомпанементом их прощанию было абсолютное молчание. Многие в зале переживали эту сцену не менее болезненно, как если бы это
Но вот, наконец, братья разомкнули объятия и встали напротив, крепко держа друг друга за плечи.
– Прощай, малой…