Чудовы луга,

Начало тропы, по которой, видимо, пробрались на остров нападающие, обнаружилось, но использовать ее не смогли — вешек не отыскали.

Мэлвир еще раз глянул на лорда Раделя, обвел взглядом лежащие вповалку тела его людей.

Слишком много. И я видел найлов. Что они делают здесь, в этом богом забытом месте? Найлы служат не за деньги, а ради чести. А какая честь в разбое?

Он коротко выдохнул, разжал пальцы и пошел допрашивать пленных.

Из головы не выходили крики, которые он слышал ночью, в ярости поражая врагов.

Чертовы земли. Гадючье гнездо. Сюда надо было крестовым походом идти, с армией священников.

Я не верю в тебя, Шиммель.

Глава 13

Стемнело, на столах расставили фонари и плошки с маслом, а лордский помост осветился огнем сотни факелов. Маленьких дочек лорда отправили домой, Акрида и библиотекарь тоже ушли, лордское вино выпили и перешли на гораздо более дешевые терновое вино и медовуху, выставленные народу старостержскими купцами. Ласточка сидела с приклеенной улыбкой и крошила хлеб — кусок в горло не лез. Очень хотелось уйти домой, но уйти раньше Браны не позволяла гордость.

Она слепо смотрела, как пляшут перед помостом альханы — щелкая кроталами, звеня монистами и взмахивая пестрыми юбками. Альханская певица — костистая тетка со смуглым грубоватым лицом — выводила на удивление сильным, страстным голосом:

— Ай, уходит милый Как солнце под вечер, И река не плещет, Птицы не щебечут. Ай, мой милый! Птицы не щебечут И река застыла.

Ласточка бросила на землю раздавленный мякиш и отряхнула ладони. Пропасть с ней, с гордостью.

В этот момент на противоположной стороне площади, у пшеничных ворот, взвизгнула сопелка и загремели трещотки. Дрогнули, раздвинулись ленты, пропуская гурьбу ряженых чертей, впряженных в большую телегу. На телеге, груженой хворостом и обмолоченными снопами, взявшись за руки, плясали Смерть и Дева.

Тинь! — узнала Деву Ласточка. Скромница Тинь, с косичками-бараночками, теперь у всех на виду красовалась в нижней распоясанной рубахе, испятнанной пурпурным ягодным соком, босая, с руками, голыми по плечи, с венком из рябины на распущенных волосах. Смерть схватила ее за талию, приподняла и закружила в добрых трех ярдах от земли.

Госпожа Брана ахнула и схватилась руками за щеки.

— Девка-то! Куда мать смотрит! Она ж как пить дать до утра с девством распрощается!

— Мать в Дальних Ключах, — хмуро отозвалась Ласточка. — Мал мала меньше у нее… не приехала.

— А вы куда смотрели?! Ты, Вилла, Лия? Проглядели!

Ласточка смотрела на Смерть.

У Смерти были черные волосы ниже лопаток и маска на лице, изображающая череп. И знакомые размашистые жесты. И знакомые старые черные штаны, которые Ласточка собственноручно стягивала с замерзшего найденыша, а потом штопала, а потом отправила в ветошь, потому что они ни на что уже не годились.

Сгодились, поди ж ты! На них нашили бубенчики и известью нарисовали кости. Голое тело паршивцу вымазали сажей и размалевали под скелета, а на морду нацепили жуткую безносую личину с дырами вместо глаз.