Я покачал головой.
– Но это все равно не объясняет эту колючую проволоку, эти заклятия, что мы нашли на всех тех призраках... и людях, – я вцепился в эту загадку с отчаянием утопающего, который не может себе позволить расходовать драгоценные крохи воздуха на крик. Это помогало мне оставаться на плаву.
– Может, заклятия – дело рук кого-то другого, – предположил Боб.
– Бьянка, – вдруг сказал я. – Она и ее прихвостни каким-то образом замешаны во всем этом: помнишь, это ведь они подстроили все с Лидией? И это они поджидали меня в тот вечер, когда меня освободили из-под ареста.
– Вот уж не думаю, чтобы она была слишком уж сильна в практической магии, – усомнился Боб.
Я пожал плечами.
– Как практик – конечно, нет. Но учти, ее только что повысили. Возможно, она училась. Она и раньше не ограничивалась простым набором дешевых вампирских трюков – а если она проделывала все это, находясь в Небывальщине, это добавило бы ей сил.
Боб посвистел сквозь зубы.
– Угу, это могло и сработать. Бьянка взбаламутила там все, потерзав нескольких духов, и в результате получила все условия для того, чтобы натравить на тебя Кошмар. А потом ей остается только спустить его с поводка, усесться поудобнее и наслаждаться зрелищем. Повод-то для этого у нее имеется?
– Увы, – вздохнул я, вспомнив о записке, которую прочитал больше года назад. – Она обвиняет меня в смерти одной из своих девушек, Полы. Она хочет, чтобы я поплатился за это.
– Славно, – сказал Боб. – Значит, она может стоять за всем этим?
– Да, – ответил я. – Очень даже может.
– В смысле наличия у нее возможностей и повода?
– Да, но это чертовски бездоказательно. Ничего такого, что бы я мог представить Совету, чтобы заручиться его помощью. Никаких конкретных улик.
– И что? – сказал Боб. – Убей ее, и дело с концом. Нет Бьянки – нет проблемы.
– Боб, – возмутился я. – Нельзя же просто так пойти и убить человека.
– Я знаю. Потому тебе и нужно это сделать.
– Нет. Нет. И потом, я все равно не могу убивать людей.
– Почему? Тебе уже приходилось делать это. А теперь у тебя есть и новый пистолет, и все прочее.
– Я не могу намеренно лишать кого-то жизни только за то, что он мог совершить что-то, а мог и не совершать.