Обряд на крови

– Пытался, – согласилась она. – Но я ведь сделала выбор. Все эти страсти… ничего, переживу как-нибудь. Только вот так мило побеседовать об этом с мамой я не могу. Вот тебе и еще одно, о чем я не могу с ней говорить. Всё мелочи, понимаешь? Только очень их много, этих мелочей. И они нас разводят.

– Так поговори с ней, – посоветовал я. – Попробуй объяснить, что ты не обо всем можешь с ней говорить. Что это не значит, что ты не хочешь с ней общаться.

– Не могу.

Я зажмурился.

– Чего это так?

– Ну, не могу – и все тут, – вздохнула она. – Не получается.

На лице у Мёрфи обозначилось неподдельное огорчение; глаза набухли самыми настоящими слезами, так что мне стало по-настоящему ее жалко. Может, потому что все это касалось семейных отношений. Для меня это совсем чужая жизнь и берег дальний – мне этого не понять.

Мёрфи переживала из-за взаимоотношений с семьей. Так поговорила бы с ними, и делу конец – так ведь? Всем легче. Да она и сама наверняка поступила бы так, если бы это касалось кого угодно другого.

Однако я заметил уже, что люди имеют обыкновение вести себя самым дурацким образом, когда речь идет об их семейных делах, – как-то разом утрачивают способность отличать здравый смысл от полнейшего безумия. Я называю это семейным помрачением.

И все же пусть я и не понимал, в чем загвоздка, Мёрфи оставалась моим другом. Она совершенно очевидно страдала – этого более чем хватало, чтобы я сделал еще одну попытку.

– Послушай, Мёрф, может, ты придаешь этому больше значения, чем стоило бы. Я к тому, что, если твоя мама действительно переживает за тебя, она не меньше твоего хочет объясниться.

– Она вообще не одобряет моей работы, – устало вздохнула Мёрфи. – И моего решения жить отдельно после развода. Мы уже черт-те сколько говорили с ней об этом, и ни одна из нас ни на дюйм с места не стронулась.

Вот это я очень даже понимал. Мне приходилось иметь дело с Мёрфиным ослиным упрямством – в доказательство могу продемонстрировать сломанный зуб.

– Значит, последние два года ты не ходила на семейные сборища и избегала разговоров на любую опасную тему, да?

– Вроде того, – неохотно согласилась Мёрфи. – Но разговоры-то никуда не делись. А мы все Мёрфи, так что рано или поздно кто-нибудь да начнет давать непрошеные советы, и тут-то кошмар и начнется. И я совсем не знаю, что со всем этим делать. А теперь, с помолвкой сестры, все только и будут разговаривать на темы, которые я умру, а обсуждать с ними, с дядюшками-тетушками своими, не буду.

– Так не ходи, – сказал я.

– Ну да, и обижу маму еще сильнее. Черт, да они тогда будут молоть языками еще пуще.

Я покачал головой.

– Да уж. В одном ты, Мёрф, точно права. Ни фига я в этом не понимаю.

– Тебе и не обязательно, – сказала она.