Перемены

Так что дело продвигалось, благодаря безукоризненной памяти Боба, ускорявшей процесс. Я приподнял доверху набитую сумку. Затем сорвал карту Паранета со стены и уложил её тоже, бросив сверху записную книжку с контактными номерами членов. Самое последнее, в чем я нуждался, это чтобы ФБР решило, что я руководитель ячейки террористической сети.

Череп Боба последовал в сумку следом. Я до половины застегнул молнию, оставив её чуть приоткрытой, чтобы Боб мог выглядывать наружу. Последними по очереди, но не по значимости, были два Меча (по крайне мере один из которых использовался для убийств на территории Чикаго), продев их через какие-то ремешки сбоку сумки, я торопливо закрепил их там, чтобы быть уверенным, что они не потеряются. Я накинул плащ и с кряхтением перекинул лямку сумки через плечо. Это было тяжело.

Наверху продолжали слышаться удары. Затем раздался внезапный, резкий трескучий звук. Я вздрогнул. Дверь и коробка были олицетворением индустриальной мощи, но дом, к которому они крепились, был деревянным антиквариатом из предыдущей половины столетия. И этот звук означал, что кое-что начало ломаться.

— Я говорил тебе, — забрюзжал Боб. — Ты давным-давно должен был узнать, что на другой стороне.

— И я говорил тебе, — ответил я, — что последним, что я хотел бы сделать, это уменьшить барьер между моим собственным домом и кровавой Небывальщиной, пройти через него и привлечь внимание проголодавшегося бада-буу на той стороне.

— И ты ошибся, — самодовольно заявил Боб. — И я говорил тебе это.

Наверху раздался грохот, звук выстрелов и послышался крик:

— ФБР! — Ему вторил другой мужской голос, — Чикагская полиция!

Миг спустя кто-то удивленно выругался, и стрельба стихла.

— Что это было? — прокричал очень высокий, пронзительный голос.

— Кот, — ответил голос агента Тилли, сочащийся сарказмом. — Ты открыл стрельбу по проклятому коту. И промазал.

Мистер. Моё сердце дрогнуло в груди. Я совсем позабыл о нем. Но, верный своей природе, Мистер, судя по всему, произвел тактический маневр под названием смелое бегство. Раздался тихий смех нескольких голосов.

— Это не смешно, — поспешно встрял другой голос. Это был Рудольф, кто же еще. — Этот парень опасен.

— Чисто, — произнес голос из моей спальни и ванной, так как это была единственная другая доступная комната. — Здесь никого нет.

— Черт побери, — подал голос Рудольф. — Он где-то здесь. Вы уверены, что ваши люди видели его через окно?

— Они видели, как кто-то двигался здесь не дольше чем пять минут назад. Это не означает, что это был он, — затем возникла пауза, и агент Тилли сказал, — Опа, ну и дела. Может быть, он спустился в подвал через этот люк?

— У вас все еще есть наблюдатели за окнами? — спросил Рудольф.

— Да, — устало откликнулся Тилли. Он чуть повысил голос, словно обращался к кому-то на другом конце большой комнаты. — Это место плотно оцеплено. Он нигде не сможет пройти. Давайте просто надеяться, что он сам покажется и спокойно сдастся. Мы зачитаем ему права и все в этом духе, и если он будет сотрудничать с нами, то все очень быстро закончится.

Я замер. У меня был кое-какой выбор.

Я мог сделать так, как предлагал Тилли. В конечном счете, это было лучшим выбором для меня. Меня бы опросили, и я был бы свободен от подозрений со стороны любых разумных лиц (т. е. кроме Рудольфа). Я мог даже указать им на деловые интересы герцогини и тем самым вонзить шип ей в зад. После этого я бы вернулся к статус-кво осторожного взаимодействия с властями, но всё это заняло бы драгоценное время. Несколько дней, по меньшей мере.