Лучшее за год 2007. Мистика, фэнтези, магический реализм ,

Молли отошла в сторону, явно раздраженная мелкими придирками:

— Я подожду здесь. Не в моем же положении лезть туда наверх.

Иэн вслед за Люком взобрался на чердак. Иэн почти не говорил по-французски, кроме Bonjour, ça va? и Au revoir,[81] и поэтому чувствовал себя слегка неловко, хотя агент по недвижимости и был ему симпатичен. Люк указал на необычного вида круглые окна, расположенные невысоко над полом, — характерную особенность местной архитектуры.

— Tresjolie, non?[82]

— Как амбразуры, — ответил Иэн.

Люк улыбнулся, затем нахмурился и покачал головой.

— Да ладно, ерунда…

Больше на чердаке не было ничего интересного, кроме низких балок, заставлявших пригибаться при ходьбе, и нескольких подгнивших batons,[83] которые следовало скорее заменить, чтобы они окончательно не провалились за зиму.

— Там просторно, детям понравится, — сказал Иэн Молли, осторожно сойдя вниз по ступеням.

Он прижал руку к тугому, выступающему вперед животу жены и поцеловал ее в щеку.

Бури в окрестностях Шаранты, как обещали Иэну, были захватывающим зрелищем. Иэн с детства любил воображать себя охотником за ураганами. Он лелеял надежду когда-нибудь побывать в краях, называемых «Аллеей Торнадо»,[84] отправиться на поиски крупной дичи, как те парни, которых он видел на канале «Дискавери». Сияние неба, перечеркнутого вспышками молний; гром, который спускался с высоты нескольких миль и подходил ближе, оглушая и вдавливая в землю; тяжелый порывистый ветер — во всем этом была мощь, которая заставляла звучать самые суровые и древние струны души Иэна.

Шаранта располагалась на плоской равнине, где не было ничего, что заставило бы бурю собрать все силы в одном месте. Ураганы проносились мимо; они могли вернуться, только растратив себя по дороге. Иногда, в очень редких случаях, две бури сталкивались и начинали вращаться одна вокруг другой. Именно это произошло в ночь, которую Иэн и Молли впервые провели в своем новом доме.

Они приехали домой к вечеру, подписав все необходимые договоры в присутствии нотариуса в Мата — городе, ближнем к их деревеньке.

— Это двуглавая буря, — произнес Иэн, прижавшись лицом к окну в комнате, выбранной ими для спальни. Она была необычайно просторной — от помещения легко можно было отделить площадь для гардеробной, встроить ванную комнату, и все равно места осталось бы больше, чем во всей их лондонской квартире с единственной спальней.[85] — Послушай, как гремит. Почти у нас над головой.

Молли лежала на надувной кровати и смотрела, как поднимается пар над чашкой чая из малиновых листьев. Она пыталась читать книгу о лечебных травах, рекомендуемых беременным, но свеча была тусклой, и сама Молли — настолько взволнованной, что не могла сосредоточиться. Вскоре она бросила читать и отложила книгу на край кровати. Молли провела рукой по волосам. Пальцами другой руки она рассеянно теребила свой пупок, который недавно превратился из втянутого в выпуклый. Иэн наблюдал за отражением Молли в оконном стекле, где сквозь ее прозрачное лицо струились капли дождя. Его восхищало умение Молли без видимых усилий устраиваться в самой удобной позе. В этой ее особенности, думал Иэн, есть что-то от кошки. Уснуть Молли могла где угодно. На одной из детских фотографий она спала, наполовину свесившись с плетеного кресла и почти касаясь пола головой, — спала сладко, как на мягкой кровати.

Они познакомились на пляже в Брайтоне[86] два с небольшим года назад. Молли стояла на коленях на гальке — очень странным образом. Как она умудрилась так разместить свои удивительно длинные ноги, что одна голень оказалась подвернутой под другую? Казалось, эта поза больше годится для пыток, чем для отдыха. Когда они в первый раз занимались любовью, Молли закинула ноги ему на плечи. Иэн попытался возразить, но она велела ему молчать, а потом отделилась от его тела, приподнялась усилием одних мышц шеи, перевернулась и медленно опустилась на постель уже в другой позе, обратясь к нему задом. Низкой серебряной нотой прозвучал в темноте ее смех. Молли казалась такой гибкой, точно суставов у нее было вдвое или втрое больше, чем у простых смертных. Она складывала себя вокруг Иэна, как причудливое оригами.

— Я люблю тебя, — сказал Иэн.

Эти слова вырвались из неподвластных воле уголков его существа, под напором чувства, разбуженного воспоминанием. Дождь картечью барабанил по стеклу. Небо озарялось молниями, внезапно вспыхивавшими то здесь, то там, и за окнами было светло как днем.

Молли засмеялась и протянула Иэну руку. Он не помнил, когда в последний раз говорил ей, что любит, и не знал, как часто стоит произносить эти слова. Иэн устроился рядом с ней на надувной кровати. Молли прижала его ладонь к своему животу с натянутой, как на барабане, кожей.

— Поздоровайся с малышом, — прошептала она.