— Пришли весточку, если я тебе понадоблюсь, — сказал муж.
— Конечно.
Добраться удалось за два дня. За городской стеной, возле ворот Галвы, грел руки у костерка нищий; он-то и сказал Иоанне то, что ей так нужно было узнать.
— Ваш отец еще жив, госпожа. Час назад мне сказал об этом Викса, торговец фруктами.
— Дайте ему золота, — сказала Иоанна сопровождавшему ее командиру, а сама погнала коня вперед, в ворота.
Весть о ее прибытии летела впереди нее. Когда Иоанна подъехала к родительскому дому, ворота были открыты. Перед ними стоял ее браг.
— Он умер? — спросила Иоанна.
— Еще нет. — Федерико провел ее в дом.
Оливия ди Корсини Торнео сидела у постели умирающего мужа, в той самой комнате, где они прожили вместе двадцать девять лет. Оливия казалась молодой, почти такой же, как в день, когда навсегда покинула отчий дом. Ее темные глаза остались ясными, кожа — гладкой. Только сияющие густые волосы не были больше темными — словно белое кружево, вплеталась в них седина.
Она улыбнулась младшей дочери и подставила лицо для поцелуя.
— Я рада, что ты смогла приехать, — сказала она. — Сестры тоже здесь. — Оливия снова повернулась к мужу.
Иоанна склонилась над кроватью.
— Папа? — прошептала она.
Но отец, лежавший в кровати так ровно и неподвижно, не ответил. О том, что Йон Торнео ранен, говорила лишь повязка на голове из простой белой материи; если бы не она, его можно было принять за спящего.
— Что с ним?
— Несчастный случай. Это произошло неделю назад. Он гнал отару с высоких пастбищ, овцы чего-то испугались и побежали. Он упал, и они затоптали его. Пробили ему голову. С тех пор он не приходил в сознание. Целительница Файлла сказала, что она ничего поделать не может.
Иоанна с дрожью в голосе произнесла:
— Он всегда говорил, что овцы — глупые животные. Ему сейчас больно?
— Файлла говорит, что нет.
В тот день Иоанна сообщила мужу письмом о том, что случилось. Письмо она передала гонцу, отправлявшемуся в Драконью Крепость.