Лодка вышла на волну раздольного Клязьминского моря, когда солнце уже полностью встало. Для следующего перехода Петропавел намеревался максимально использовать длину светового дня, и они покинули укромную заводь, где пережидали водовороты, сразу с восходом. И тогда же стало ясно, что все скремлины действительно заболели.
– Надо побыстрее убираться отсюда. – Петропавел с тревогой наблюдал за скремлинами. – Пока мы не потеряли их. Поднажмите, парни, веселей!
В придачу к вёслам были развёрнуты паруса, и лодка показывала отличный ход, но, казалось, старому гиду этого было мало.
– Ничего, не беспокойся, просто стоит поспешить, – сказал Петропавел Еве. – Ещё до Хлебниковского затона территория братства закончится, и они очухаются.
Улыбнулся, но словно выжидающе посмотрел на девушку, затем прошёл на нос лодки и встал там, глядя по курсу вперёд. Постепенно по обоим берегам к воде снова стал подступать туман, обжитые территории оставались позади. Ветер дул очень свежий, поднимая приличную волну, и лодку качало.
Ещё в Пирогове, на ночной стоянке, когда Петропавел решил объяснить Еве, почему гиды не пользуются услугами лоцманов и не платят мзду, которую местные называют «ясак», у скремлинов начали проявляться первые признаки болезни.
– Они и есть наши лоцманы, – улыбнулся Петропавел. – Как и в тумане. Везде. И это их изматывает. В Пирогове особенно. Здесь всегда было что-то. Поэтому без надобности гиды стараются не задерживаться на территории братства. Только в этот раз всё значительно хуже. Я бы и сам не стал злоупотреблять их гостеприимством, если бы не водовороты.
– Хуже? – спросила Ева.
– Посмотри – видишь, они нацепили жёлтые повязки? Это связано не только с их… своеобразными верованиями. Здесь действительно что-то есть, очень сильное и плохое. Сейчас, как никогда. Опасно для скремлинов. Они и так уже всё более беспокойны по ночам. Кстати, местные называют их «зулы».
– Зулы? – откликнулась Ева.
– Да, – бодро кивнул ей Петропавел. – Но утром мы уйдём, и всё закончится.
«Что ж, возможно, – подумала Ева, наблюдая, насколько встревожен каждый из гидов состоянием своего скремлина. – Зулы… Только они тоже что-то чувствуют. Не меня одну здесь преследуют кошмары».
Сейчас лодка на полном ходу двигалась по Клязьме, спеша поскорее покинуть территорию братства. Ева, держась за борт, прошла на нос, тихонечко встала рядом с Петропавлом.
– Ветер попутный, – удовлетворённо сообщил гид. – Если так пойдёт, уже сегодня заночуем в Строгинской пойме. А через пару переходов увидишь Великий Университет. Увидишь, насколько он прекрасен. Он тебе понравится.
И не оборачивая головы к девушке, без всяких заминок, Петропавел предложил:
– Ну, говори. В чём дело? Что тебя тревожит?
– Я… – От неожиданности Ева ухватилась руками за борт и честно призналась: – Я не знаю.
Петропавел помолчал. Недолго:
– Ещё у первых заградительных ворот заметил – тебя что-то беспокоит. Сильно. И скремлины вот тоже… Думал, пройдёт. Но, видимо, не проходит?
Ева кисло улыбнулась: