Тот кивнул и прищёлкнул языком.
– А мы-то зачем?
– Так они в нас, двоих дурачках, свой заговор и прячут. Говорю ж, за разные ниточки пришлось… чтоб цельную картину получить. – Хома кисло поводил взглядом по сторонам. – Ну да, заговор. Только не против брата Дамиана, а наоборот, чтоб ещё больше ему руки развязать. Они ведь с нами сразу двух зайцев убивают: чтоб молодые и горячие больше не тянулись к запретной Книге, да и вообще не задавались лишними вопросами – вон, мол, что происходит, если не затянуть потуже… И убийство брата Фёкла, опасного конкурента, – его, говорят, и впрямь сильно уважали, – на нас вешают. Два дурачка просто пошли на грабёж за Книгой и не погнушались мокрого дела. И всё шито-крыто.
– Они его сами убили.
– Верно. Но кто это сказал? Ты? А ты кто такой?! Воришка, фаворит луны. И повязали тебя с уликой на руках, когда пытался сбагрить товар. Вор и убийца. – Хома снова прищёлкнул языком. – Что наше слово против слова Возлюбленных?
– Немного.
– Ничего. Ноль! Так что нам теперь один путь – избавиться от чёртовой книги и сматываться отсюда, – подвел итог Хома. – Выбросить её поскорее в канал, где-нибудь в гиблом месте, чтоб не всплыла, да сниматься с якоря.
– Она бесценна, – чуть слышно обронил Брут. – Сокровище.
– Бесценна? Ну-ну… А не из-за неё ли твоего брата Фёкла…
– Она не хотела никого убивать. Люди злые. А она…
Хома увидел, как мечтательно заблестели глаза младшего брата, и у него сжалось сердце. Дрянь она, а не сокровище. Одного убила уже, и не ясно, сколько ещё бед наделает. И сдался ему этот монах. Хотя, если они с младшим были одинаковы, то как Хоме тут судить? Он берёг его, как мог, заботился всю жизнь, остерегая от людей сокровенную тайну, но… Хома задумчиво почесал подбородок. Однако не эта ли тайна их в очередной раз выручила?
Ведь кое-что монахи всё-таки не смогли просчитать. Не на тех нарвались, Возлюбленные! Кого-то проще стоило искать. Брут им оказался не по зубам. Не учитывался в подлом уравнении. Если б не он… если б монах ему про книгу… именно то, что они оказались одинаковые… короче, если б про отраву не узнали, не ясно ещё, как бы оно вышло. Вот отчего, кстати, «коллекционер» на склонность брата Фёкла к выпивке указал: спит, мол, бывает мертвецки пьяным сном прямо над книгами. Хитро задумано – в келье полумрак, время поджимает… Явись они в урочный час, как сговорились, всё уже должно было закончиться. И концы в воду. А двоих дурачков на плаху.
– Не был брат Фёкл никому конкурентом, – вывел его из задумчивости голос Брута. – Не потому его погубили. Он догадываться начал. Я знаю, что он делал. Зачем слова вычёркивал.
Хома посмотрел на брата: снова глаза горят.
– Брут, брось ты всё это. Мы хорошо выкрутились, и ладно.
– Ещё не совсем разобрался, но уже близко.
– Брут…
– Он сумел мне передать. И попросил. Я должен. Некому больше.
– Братец, пожалуйста, перестань. Не расстраивай меня ещё больше.
– Ты не понимаешь! Эта Книга – она совсем другое… Я теперь знаю истину.