Канал имени Москвы. Университет

22
18
20
22
24
26
28
30

«Нет. Он так не мог поступить». Но кто же тогда? Может, просто хотел, чтобы это побыло у меня?! Но это не наша вещь. Зачем мне ключ, связывающий его с другой? Он всё ещё не может её забыть? И…»

«Не-ет. Он бы сказал».

И когда он мог это сделать? Незаметно подбросить мне ключ? В колокольне Икши? Когда тащила его в полусознании? Или когда прощались у тёмных шлюзов?! Решил отделаться от меня? Передумал, и чтоб не объясняться?.. Нет, этого не может быть. Он бы так не поступил со мной! Ведь они виделись только что в Лабиринте. И вся нежность, и признания, и… Ведь он сказал, что любит. Зачем же тогда?

Там что-то ещё, что-то другое… Незаметно подбросить ей ключ этой самой Вероники, которая… Нет, он бы такого не сделал, не поступил бы он так. Только не Фёдор.

Но… вот же он, ключ. Ева чуть повернула руку, и ключ блеснул, словно насмешкой, горьким укором, из глубины её ладони.

Да, они виделись в Лабиринте. Только ведь «виделись» – не совсем точное определение. Это было как сон, как мечта, и…

«Ты ведь не знаешь, что видела в Лабиринте. А если это была лишь часть его, та, которая по-прежнему любит? А сам он решил… Мысль, конечно, дикая. Невероятная, но ключик-то вот он».

«Он решил отказаться от меня?»

Что-то поднялось и гнетущей занозой застряло у Евы в груди. Её любимый…

«Нет, там что-то другое. Он никогда бы… Даже думать так – низко. Что угодно, но не это. Не так».

– Не так, – горечью, хрипло сорвалось с Евиных губ.

В горле пересохло. Она крепко сжала шнурок в ладони. Пришлось кашлянуть. Потом её пальцы расслабились.

– Откуда ты взялся, ключ? – тяжёлым низким голосом произнесла Ева. – Что ты такое?

И тут же вновь услышала этот пустотный треск. Только теперь чем-то твёрдым водили не по полой трубе, а словно где-то внутри, где боль, по её готовому застыть сердцу.

Глава 3

Рыжая, неверная, влюблённая

1

Когда-то у Рыжей Анны был скремлин – забавный и очень гордый хорёк по имени Лидия. Лишь для виду Лидии обустроили клетку, довольно просторную, стоит отметить, а во время прогулок брали на поводок. Анна тогда пробавлялась танцовщицей в приграничной Икше, – «певичка», как говаривали о ней пылающие ревностью жёны многочисленных поклонников, – пока город не накрыл туман. Гиду-женщине с огненно-рыжей копной волос статус звезды местных шалманов очень даже подходил, на её выступлениях всегда были полные аншлаги. Многие состоятельные купцы специально ради неё приезжали из респектабельного Дмитрова в этот опасный город фронтиньеров и головорезов. Бывал среди них и будущий муж Анны – Сергей Петрович. Разумеется, никто из воздыхателей не догадывался об истинной природе Лидии, впрочем, как и её хозяйки, полагая хорька причудой эксцентричной красотки.

С кем делить постель в ту вроде бы беззаботную пору, Анна всегда выбирала сама. Был в числе прочих даже более или менее постоянный друг, брат по крови – гид, им было неплохо вместе, а его скремлином, – надо же случиться такому совпадению! – оказался пушистый хорёк по имени Соломон. Одно время Анна пробовала убедить себя, что это знак. Но их скремлины так по-настоящему и не поладили. В силу профессиональной специфики любовники виделись нечасто, однако на весь радостный и весёлый задор и повышенное внимание Соломона Лидия отвечала холодной вежливостью. И Рыжая Анна знала почему. Она пыталась как-то это отрегулировать, быть мягкой, нежной и заботливой, и знала, что всё это бесполезно. Нет никаких знаков, к чёрту всё! Такая история. Потому что, на самом деле, Рыжая Анна любила лишь одного человека. Ради него готова была дать от ворот поворот несчастному Соломону, послать подальше предлагавших ей купаться в роскоши дмитровских купцов и всех остальных и уйти за ним, куда бы ни позвал. Только он не звал.

Такая банальная история…

Он и сейчас её не звал. Когда ранним, прохладным из-за близости тумана утром поисковый отряд гидов начал спуск от Линии застав в Икшу. Анна не знала, каким она его найдёт. Никто не знал. В стволе её карабина покоилась серебряная пуля, и наверняка ей было известно лишь одно: сейчас он находится явно не в том состоянии, чтобы возражать ей или отвергнуть её помощь.