Жатва

— Вода… Вод-да-а! Он-на… стала… кра-асной! — пыталась ответить женщина, но каждое слово выговаривалось с трудом, ведь в горле застрял ком.

— В смысле? — Женька был в полной растерянности, он подошёл к бутыли с водой, скептически осмотрел. — Странно, заводские пломбы на месте, то есть её никто не вскрывал, чтобы подсыпать что-то. Может, кто шприцом проколол, ввёл что-то, хотя слишком толстый пластик для этого, — размышлял вслух бармен.

Наринэ молилась на родном языке, вскинув руки вверх. Арина, которая также прибежала на крик, подошла осмотреть бутыль, но согласилась, что та нетронута.

— Что тут происходит вообще? Почему не работаете? — зашёл на кухню Ваник Ашотович, чем-то раздраконенный.

— Да вот, собственно, сами посмотрите! — предложил Женька, указывая на бутыль с загадочной жидкостью.

— Ух ты! — это Арсен воскликнул восторженно. — Винишко!

— Нет, это была вода, а теперь невесть что! — покачала головой Арина, капая успокоительный настой для Наринэ.

— Хм… правда? А зачем вы её покрасили? — с детской непосредственностью на лице спросил Арсен, на него хмуро посмотрела вся собравшаяся компания, на их лицах читался неоспоримый приговор: «Идиот!»

— Кстати, посетители так же жалуются на покраснение воды! Мне показывали бутылку воды, поменьше, вода в ней тоже побагровела, — сообщила Арина.

— А какой фирмы была бутылка? Может, это косяк определённого завода по расфасовке воды? — предположил Женька.

— Возможно, — пожала плечами Арина.

— О! А что будет, если выпить этой водички? — внезапно озадачился Арсен.

— Хочешь, быть первым, кто её отведает: прошу! — Женька сейчас был образцом вежливой терпимости к умственным недостаткам сотрудника.

Арсен, поразмыслив, сказал:

— Я пить не хочу!

Сумасшествие дня набирало обороты: работа в кафе превратилась в испытание нервов и смекалки для его работников, ведь большая часть воды стала непригодна из-за этого происшествия, плюс посетителей стало меньше, они были нервные и напуганные, ведь никто не понимал, в чём дело, выдвигались различные гипотезы, одна другой сумасшедшей. Плюс ко всему, вода побагровела не только в бутылках, но и в местном озере и речках, чем напугала рыбаков до икоты, а купающиеся мигом повылезали из воды, даже не взирая на жару. В новостях научные умы города объясняли такую резкую окраску воды утечкой на местном химзаводе, даже говорилось, что это шлак вытек. Да только это не объясняло, почему бутилированная вода изменила цвет, даже импортированная из других городов или стран, причём недельной давности, а то и более.

Ваник Ашотович не хотел закрывать кафе, но, увы, пришлось: заявились сэсовцы и приказали прекратить работу до выяснения причин этого ЧП, в противном случае придётся платить штраф. Как директор кафе ругался! Но делать нечего, готовить без воды сложно, даже не помоешь элементарно продукты, а немытыми их готовить — себе проблем не оберёшься с жалобами на отравления. Галина Петровна даже полы помыть не может, ведь из крана тоже течёт алая вода.

Тихая и размеренная жизнь города обратилась в сущий кошмар. Воду пришлось доставлять из соседних городов. Люди, стоя в очередях со всей тарой, что нашлась в доме, ругались на химзавод и друг с другом, все были нервозные и готовы вцепиться друг другу в глотки.

* * *

День следующий начался более спокойно, это был самый мирный день по сравнению со всеми за всю неделю. Никаких происшествий не случилось, более того, вода в речках и озере вновь стала обыкновенного цвета. Всю бордовую воду увезли на утилизацию, а новые партии нормальной заполняли прилавки. Люди городка больше не походили на сгустки злобы с тарой. Кафе открылось позже обычного: ждали воду.

Да только Женьке было неспокойно на душе. Что-то его мучило, точило душевные силы изнутри. Юноша не мог усидеть на месте, в его движениях была суетливость. Он словно куда-то спешил, хотя никуда не торопился. Парнишка не знал, что ему делать с этим состоянием и как бороться. Дела ухудшились ещё тем, что лекарства, поддерживающие его весь этот месяц, закончились. И вот уже сутки Женька был без них. Состояние становилось всё хуже — руки утратили ловкость, болели суставы и даже, казалось, сами кости, перед глазами от боли плясали круги, он с трудом стоял на ногах.