– Организованной преступной группировке, – пояснил Дес.
– Один из задержанных уже вовсю дает показания, – сказала Ангеллик. – Он во всем сознался – во взяточничестве, торговле наркотиками и убийствах в «Доме смеха».
– Может, теперь у нас в Джокертауне даже нормальные полицейские появятся, – с надеждой добавил Дес.
Тахион почувствовал не просто облегчение, а нечто большее. Ему хотелось поблагодарить Деса и Ангеллик, расплакаться от радости за них, но ни слова, ни слезы так и не пришли. Он был счастлив, но слишком слаб.
– Значит, я победил, – выдавил он наконец.
– Победил, – кивнула Ангеллик и взглянула на Деса. – Можешь на минутку выйти?
Когда они с Тахионом остались наедине, Ангеллик уселась на край кровати.
– Хочу тебе кое-что показать. Давно следовало это сделать, – она поднесла к лицу Таха золотой медальон. – Открой.
Это было непросто сделать одной рукой, но Тахион справился. Внутри оказалась маленькая вырезанная фотография лежащей в постели старой женщины. Руки ее были тонкими – только кожа да кости, а лицо исказилось в жутком оскале.
– Что с ней? – спросил Тах, опасаясь услышать ответ. Еще один джокер? Еще одна жертва его ошибок?
Ангеллик взглянула на кривую старушку, вздохнула и со щелчком закрыла медальон.
– Ей было четыре, когда ее переехала повозка в Маленькой Италии. Лошадь наступила ей на голову, а колеса повозки раздробили позвоночник. Это было… да, в тысяча восемьсот восемьдесят шестом. Она выжила, но осталась парализованной, и не могла вернуться к нормальной жизни. Шестьдесят лет эта девочка провела прикованной к постели. Она не могла ни есть, ни мыться без посторонней помощи. Не могла читать. У нее не было друзей, если не считать монахинь, что за ней приглядывали. Иногда она жалела о том, что не умерла. Она фантазировала и представляла, каково это – быть красивой и любимой, танцевать и осязать окружающие предметы. Прикасаться к предметам – этого ей хотелось больше всего, – Ангеллик улыбнулась. – Тахи, мне давно стоило тебя поблагодарить, но мне тяжело показывать эту фотографию. Просто знай, что я благодарна тебе – теперь вдвойне. Все напитки в «Доме смеха» будут для тебя бесплатны пожизненно.
Тахион уставился на нее.
– Не нужны мне больше напитки, – произнес он. – Хватит, – он знал, что выдержит. Если Ангеллик терпела такую боль, какое оправдание он мог найти для себя? – Ангеллик, – сказал вдруг он, – я знаю средство лучше героина. Я был… Я биохимик. На Такисе тоже есть наркотики, и я могу изготовить тебе обезболивающие. Мне нужно будет лишь провести с тобой несколько опытов. Попробую сделать что-то, что тебе подойдет. Мне, конечно, понадобится лаборатория, а это недешево, но само лекарство не будет стоить почти ничего.
– Я найду деньги, – ответила Ангеллик. – Продам «Дом смеха» Десу. Но ты задумал нарушить закон.
– В задницу законы! – вспылил Тах. – Мы ведь никому не расскажем?
Слова посыпались из его рта, как из рога изобилия: он говорил о планах, мечтах, ожиданиях, о потерях и горестях, которые топил в коньяке и «Стерно». Ангеллик смотрела на него с удивлением и улыбкой, а когда действие болеутоляющих прошло, и рука Тахиона вновь принялась дрожать, он вспомнил старые уроки и отогнал боль, а заодно, как ему показалось, и часть своей вины. Теперь он вновь чувствовал себя цельным и живым.
«ЧЕРЕПАХА И ТАХИОН РАСКРЫЛИ ГРУППУ НАРКОТОРГОВЦЕВ», – гласил газетный заголовок. Том вклеивал вырезку в альбом, когда Джоуи вернулся с пивом.
– Они забыли написать «Великая и Могучая», – заметил Джоуи, ставя бутылку перед Томом.
– Ничего, главное, что меня первым упомянули, – ответил Том. Стерев салфеткой густой белый клей с пальцев, он отложил альбом. Под ним оказались грубые наброски чертежей панциря. – Давай лучше подумаем, куда, черт возьми, проигрыватель грампластинок пристроить?
ebooksa