Художница действительно сидела у полосатой будки и деловито смешивала оттенки красного на огромной деревянной палитре. Она явно пыталась добиться яркого, сочного цвета и результат ее явно не устраивал, потому что она все давила и давила на тюбик с кармином, постоянно подмешивая его к общему тону и озабоченно цокая языком.
Завидев Феликса, она замахала ему, как старому приятелю.
– Эй, Путешественник и Феликс!
– Здравствуй, – сказал Феликс, подойдя поближе. – Что ты делаешь?
– Пытаюсь подобрать цвет для винограда. Он должен быть красный, а не серо-буро-малиновое черт-те что.
– Я тут бродил по городу, – осторожно сказал Феликс. – И, знаешь, все предлагают либо брать так, либо назначают очень высокую цену. Даже слишком высокую. Вот как ты мне сказала, когда я спросил, сколько стоит вход, помнишь?
– Конечно, помню.
– Но почему еда и сувениры – за деньги, а вход – за кровь или волосы?
– Потому что сувениры – это просто сувениры. А за еду и ночлег как-то нечестно кровь требовать, правда? Но все настоящее имеет свою цену, и это – не деньги, иначе какое же оно настоящее.
– Значит, пока я за что-то не заплачу, оно не настоящее? – рассмеялся Феликс. – И город тоже?
– Ну, скажем так, настоящее – это настоящее. Настоящий город немножко отличается от просто города. – Она прищурилась и с удовольствием добавила: – Совсем немножко. Есть то, что есть, и есть то, что есть на самом деле. Чувствуешь разницу?
– Не очень, – признался Феликс.
– Ну, может, еще почувствуешь.
Феликс замялся.
– Слушай, а вот если бы я согласился заплатить за вход, то, ну, скажем, на что вот тебе моя кровь?
– Виноград покрашу, – ответила художница и мотнула головой в сторону густых плетей на стене. – Подмешаю к этому убожеству и покрашу наконец. Октябрь заканчивается, а он все зеленый.
Феликс вдруг разозлился.
– Я серьезно спрашиваю. Если бы я знал, что…
– Что твоя кровь пойдет в фонд страдающих детей Африки, то немедленно выдал бы мне два литра? – ехидно поинтересовалась художница. – Ты вот что. Если хочешь не спросить, а услышать какой-то конкретный ответ, ты меня, пожалуйста, предупреди. Так и говори: хочу знать, что моя жертва послужит благородным и гуманным целям. Я что-нибудь придумаю.
– И все равно покрасишь виноград? – рассмеялся Феликс.