— Но мы можем заинтересовать — у нас общежитие… — самозабвенно врала Зина. — Дайте её адрес или телефон.
— Не могу… Тут такое дело… Она даже диплом не защитила, на осень перенесли… Хорошо, садитесь, расскажу про Амину… Её отец переехал в Кумск года четыре назад, организовал строительную компанию, занимался жилыми домами. Дела шли отлично, перевёз жену с детьми. Аминочка к нам поступила. Семья у них хорошая, крепкая… Была…
— Почему была? — поинтересовалась Зинаида.
— Вы про банк «Экстра» что-нибудь слышали?
— Да, у некоторых работников нашей фабрики там вклады пропали… — не моргнув глазом, печально проговорила Зиночка.
— Вклады… — протянула Лида. — У Смагулова жизнь из-за этого банка рухнула. Он там деньги инвесторов хранил… Всю вину на него повесили… Застрелился мужик.
— О, боже! — не сдержалась Князева.
— Жена с горя рассудка лишилась, а там ведь, кроме Амины, ещё трое ребятишек мал мала меньше. В общем, девочка отправила мать с детьми к родичам на Кавказ. Сама вроде здесь пока, но точно не знаю. Если осенью не придёт диплом защищать… Буду думать, что с ней делать. Жалко девчонку!
У Кольцова «булькнул» сигнал пришедшего эсэмэс, он посмотрел в телефон и произнёс извиняющимся тоном, обращаясь к Зинаиде:
— Сестрёнка, мама твоя нас потеряла, просит, чтобы я срочно тебя домой вернул. Тебе нужно навоз грузить…
«Вот гад мстительный!» — Зиночка метнула на него злобный взгляд.
— Извините, Лидия Ивановна, спасибо, что уделили время…
— Если что — звоните, у брата вашего мой номер имеется, — великодушно разрешила директриса.
Когда отъехали километров на десять, Кольцов остановил машину на обочине и, развернувшись к напарнице, твёрдо заявил:
— Ещё одна подобная выходка, и ты меня больше не увидишь! Поняла?
— Да что такого? Я хотела как лучше!
— Я в твою личную жизнь лезу?
— Нет, — пристыжено призналась Зина.
— И ты в мою лезть не смей! Работа — одно. Личная жизнь — совсем другое… Завтра соглашение бессрочное заключим о том, чтобы ты при моих знакомых свой рот первая никогда не открывала. Косячница!
— Тоже мне косяк! Вы с Нилом триста штук размотали — я промолчала.