Материнский инстинкт

22
18
20
22
24
26
28
30

— Демьян знает?

Теперь Карина плакала не сдерживаясь.

— Знает? Я ему позвонила позавчера и всё рассказала. Не знаю, на что я рассчитывала, просто это моя первая беременность. Не думала, что он женится на мне, ну хотя бы не бросит ребёнка и, может, поддержит немного.

Яна хотела уже сказать, что, конечно же, поддержит, но вспомнила, что о беременности Карины теперь можно говорить только в прошедшем времени.

— Он знает, что ты сделала аборт? — она с трудом проговорила последнее слово.

— Яна, ты глухая или тупая? Он сам меня на аборт отправил, сказал, что ему не нужен мой выродок, денег обещал дать, но я в обычной больнице сделала бесплатно.

— Он не мог так сказать, — категорично заявила Яна.

— Мог.

— Не мог, — глупо упорствовала женщина.

Трубка запищала, оповещая об окончании вызова. Яна таращилась на телефон, словно никак не могла понять, что это за вещь и для чего предназначена. Лёгкий ветерок коснулся плеча, женщина зябко поёжилась и запахнула халат. Около уха четко и глухо, словно эхо, прозвучали её же слова, произнесённые безликим голосом: «Не мог». Яна вскочила на ноги и завертелась на месте, пытаясь обнаружить источник звука. Впервые к неприятным ощущениям от чужого присутствия добавились слуховые галлюцинации.

В голове кадрами из фильмов прокручивался разговор с Кариной, только сейчас Яна поняла, что беременности предшествовали вполне понятные отношения, о которых она не догадывалась и, о которых совсем не хотелось думать. Ревность пересилила жалость к Карине и породила ещё одну вспышку ярости. Женщина швырнула телефон о стену, немного подумав, туда же отправила керамических осликов и батарею вазочек с подоконника. Очнулась она только, когда порезала руку об осколок и увидела капли собственной крови на цветных обломках.

Яна остановилась и словно со стороны увидела своё бешенство. Взяв веник и совок, она собрала мусор, пропылесосила ковер и только потом перемотала руку. Кресло привычно приняло её в объятия и Яна, наконец, разревелась. Она не заметила, как заснула. Плавно скользнула в другую явь и поплыла, словно на облаке в мир сумбурных красок и вращающихся реальностей. Когда картинка, наконец, оформилась, перед женщиной предстал просторный пафосный зал театра с золочёной отделкой и огромной люстрой под потолком. Яна стояла на балконе и глядела вниз на оркестр. Руки музыкантов двигались, рот солиста округлялся, но ни одного звука не долетало, словно женщину окружала невидимая стеклянная стена. Все кресла в зале были пусты.

Яна перевела взгляд со сцены на кресла рядом с собой и даже не удивилась, обнаружив, что одно их них занято призраком. Как только гость оформился полностью, он резко поднялся и приблизился к Яне.

— Помоги Демьяну.

— Глеб? — внимательно прищурилась женщина, всматриваясь в знакомые черты.

— Я уже просил тебя о помощи. Теперь я даже не знаю, сможешь ли ты его вернуть.

— Откуда вернуть? — недоверчиво переспросила Яна.

Призрак неопределённо взмахнул рукой.

— Его нет в вашем мире, в этом тоже нет. Он застрял где-то посередине, в лимбе.

Яна открыла рот, готовясь задать следующий вопрос, и застыла, обдумывая последнее слово. Глеб, видя нерешительность собеседницы, поторопил ее: