— Мне очень жаль, — произнесла Яна банальную фразу.
— Дело давнее, просто в старости только и остается, что вспоминать. К сожалению, приятных и тёплых воспоминаний мало.
Заунывная песня за забором неожиданно стихла, отчего тишина показалась слишком глубокой, словно пропал слух. Яна привстала, пытаясь разглядеть в пятачке освещённого фонарем крыльца пьяную певунью, но та оказалась намного ближе. Круглое лицо прижалось к сетке перегородки, оставляя на нем вмятины и искажая черты. Соседка сморщилась и смачно сплюнула прямо под ноги Анастасии Павловне. Потом громко рассмеялась, демонстрируя редкие зубы, и опять запела:
Сидит, сидит на крыше круглый кот,
Сидит и поет, поет и гладит свой живот[4].
Яна отшатнулась и невольно улыбнулась.
— Это же детская песенка.
Анастасия Павловна невозмутимо пожала плечами.
— Максимовна и рэп может пропеть. У неё не в порядке с головой. Но она безобидная. — Она тяжело поднялась, опираясь на трость. — Я пойду. Поздно уже.
Яна поспешно вскочила.
— У вас случайно нет чего-нибудь от давления. А-то скакнуло вверх. Наверное, потому и голова разболелась.
— Пойдем в дом, — коротко ответила старушка, осторожно пробираясь по тёмной тропинке к дому.
На кухне Анастасия Павловна села на табурет и пристроила свою трость у окна.
— Погляди на холодильнике в коробке из-под обуви.
Яна послушно достала яркий объемный ящик с обшарпанной крышкой и поставила на стол перед хозяйкой.
Пытливый взгляд Анастасии Павловны остановился на руках квартирантки, суетливо терзающих край футболки.
— Какое лекарство вы обычно пьете?
Яна растерялась и не сумела это скрыть.
— Обычно? Обычно не пью. По-разному бывает. Я вообще здоровая, но давление иногда скачет. А вы чем лечитесь?
Старушка открыла коробку и принялась перебирать бутыльки и пластинки.