– Полагал, – все так же, не отрывая взгляда от пола, отозвался Владимир. – Я думал, конечно, что с Янкой как-то договариваться придется, она ведь здесь прописана, но что все так повернется… – Он с отчаянием махнул рукой. – А ведь это я этот дом придумал. Я же архитектор, у меня свое архитектурное бюро, совсем маленькое, конечно, но все же свое. Здесь ведь все по моему проекту сделано! Все абсолютно!
– Да, неудачно все получилось, – посочувствовал Лунин и тут же покраснел, испугавшись, что Фильченко неверно истолкует его слова, – но, если можно, я бы хотел вернуться к той куче народа, про которую вы говорили.
– Да уж, куча, – машинально повторил Владимир, которому все никак не удавалось взять себя в руки, – всю эту кучу собрать в один мешок да вышвырнуть куда подальше.
– Это вы о Красильниковых? Чем же они вам не угодили?
– Не мне. Отцу. Они, конечно, довольно долго у него проработали. До этого он раз в полгода людей менял. Ведь тут как получается, все время один из трех вариантов выходит: либо люди не хотят работать, либо слишком много болтают лишнего, либо начинают ручками грести в свою сторону.
– И какой вариант относится к Красильниковым?
– Я так полагаю, третий.
– Полагаете?
– Полагаю, – Владимир кивнул, – пару месяцев назад я разговаривал с отцом по телефону, он мне сказал, что нанял человека последить за ними.
– Был повод?
– Значит, был, – Владимир вновь кивнул, на сей раз более уверенно, – на них ведь все хозяйство лежало. Дом шестьсот квадратов, участок почти полгектара, все это надо в порядке содержать, что-то подкрасить, что-то подштукатурить. Если надо было нанять каких-то рабочих или что-то купить, Красильниковы могли все делать сами в каких-то разумных пределах. Плюс ко всему продукты, всякую хозяйственную мелочовку тоже они закупали.
– Я могу, конечно, ошибаться, но мне кажется, это были не очень большие деньги для Игоря Владимировича.
– Это вообще были для него не деньги, – усмехнулся Владимир. – Дело же не в деньгах, дело в принципе. Если бы проводился конкурс «Мистер принципиальность», отец точно на нем попал бы в призеры. Он же как полагал: пообещал – сделай, одолжил – верни, проиграл – заплати долг. Вы, кстати, еще не в курсе про эту историю, как ему Андрюша продул соточку?
– Первый раз слышу. А можно подробнее? – заинтересовался Лунин.
– А что тут подробнее? Андрюша – это Наташкин муж, вы его видели. Они в свое время с отцом в неплохих отношениях были на почве страстной любви к бильярду. Промеж собой тоже поигрывали, но ставки были так, символические. Один раз, правда, папашка натянул Андрюшу на тысячу, так Наташка узнала, такой шум подняла.
– Вроде не очень большие деньги, – удивился Лунин.
– Как сказать, – хмыкнул Фильченко, – для меня, например, тысяча евро – это приличные деньги. А что, в органах так хорошо платят?
– Прибавили последнее время, – пробормотал Илья, только теперь понявший, о какой тысяче идет речь, и теперь пытавшийся предположить, какая сумма скрывалась за словом «соточка».
– Так вот, наш Андрюша у себя в Питере сдружился с каким-то тамошним чемпионом и взял у него несколько уроков. Уж не знаю точно, сколько они там занимались, но уровень игры он подтянул прилично. Только ведь оно как вышло, кий-то он стал держать в руках лучше, а в голове у него что-то убавилось. Закон равновесия, знаете ли.
Лунин вновь принял привычную позу, по его мнению, обозначающую максимальную заинтересованность, облокотившись на стол и подперев щеку ладонью.
ebooksa