Месть Бешеного

— Товарищ майор составлял рапорт… — попытался увильнуть от ответа сержант. — Майора я еще спрошу. Ты что-нибудь нашел? — с раздражением повторил полковник. — Никак нет! — А двести долларов где?

— Какие двести долларов? — Гаврилов растерялся, его глаза забегали по сторонам, но наткнулись на суровый взгляд полковника. Сержант не выдержал и жалобно произнес, решив, что своя шкура ближе к телу: — Мне всего сотня досталась…

— Сотня? — очень тихо проговорил полковник.

— Вот! — Несчастный парень вытащил из кармана тщательно сложенную купюру и дрожащими руками положил на стол.

— Так вот, сержант, — Севостьянов снова перешел на «вы», что не предвещало ничего хорошего, — сейчас вы отведете осужденного Карташова в санчасть, пусть доктор определит его на лечение, а вы пулей ко мне с подробной объяснительной! Ясно?

— Так точно, товарищ полковник! — выпалил сержант, не понимая, что произошло с начальником. Ни с того ни с сего он вдруг встал на защиту осужденного. Такого Гаврилов не помнил за всю службу в колонии. Поддерживая Карташова под руки, дежурные тут же вышли из кабинета.

— Совсем распоясались! — буркнул Севостьянов и взглянул на Бесика.

— Ты скажи на кухне, чтобы откормили Фомича как следует. Свободен! Бесик тоже был сильно удивлен. Ладно, в санчасть приказал вместо ШИЗО, ладно, нагоняй устроил сержанту, но чтобы еще и о здоровье какого-то осужденного позаботиться… Это было слишком для Севостьянова! И Бесик подумал: что-то здесь не так…

На самом деле все было гораздо проще, чем можно себе представить. Майор Колосников был навязан Севостьянову чуть ли не насильно человеком Рассказова. Было бы еще полбеды, если бы он вел себя нормально, но Колосников не только совал свой нос во все дыры, но еще и старался показать всем, что ни в грош не ставит самого Севостьянова. Полковник долго терпел, но всему есть свой предел. Он, конечно же, знал, что Колосников грабит осужденных и никогда не сдает деньги в общий фонд, который использовался для нужд сотрудников и подкупа нужных людей, но Севостьянов делал вид, что не обращает на это внимания. Хотя все могло быть по-другому, если бы тот поступал разумно и делился с начальником.

Узнав от Бесика, что Фомич относится к «авторитетам» и может устроить бузу, Севостьянов решил убить сразу двух зайцев: избавиться от набившего оскомину Колосникова и приобрести симпатии уголовников. Отпустив Бесика, он вдруг вспомнил — Бешеный. Откуда ему известно это прозвище? Он снова потянулся к селектору. — Спецчасть? Кто это? — Капитан Маликов, товарищ полковник! — Срочно принесите, мне дела поступивших вчера осужденных.

Народный депутат — убийца

Бесик сам отвел Савелия в жилой двухэтажный корпус второго отряда. По дороге он рассказал Савелию, что этот отряд находится на привилегированном положении и попадают в него только по очень большому блату, а самый блатной в отряде — первый этаж, куда и был определен Савелий.

В этой колонии не было изнурительных проверок на плацу, потому что Хозяин считал это бездарной тратой времени. Проверки в «райском уголке» заключались в том, что бригадиры отрядов в определенное время по селетору докладывали о наличии людей на работе, в санчасти и ШИЗО. Причем, никто из них никогда не решился бы пойти на обман, потому что это грозило потерей не только теплого места, но и здоровья. В любой момент могла нагрянуть внеплановая проверка, и провинившегося моментально сажали в «мокрое ШИЗО», и не на пятнадцать суток, а на тридцать, а то и больше.

«Мокрое ШИЗО» отличалось от обычного не только сроками пребывания в нем. Это была каменная конура, по стенам которой постоянно стекали струйки грунтовых вод. В сутки там давали только сто грамм хлеба и стакан воды. После «мокрого ШИЗО» человек обычно умирал от туберкулеза и истощения.

В отряде Савелия режим был щадящий, работали там не каждый день, а только тогда, когда у других отрядов, были выходные дни: конвейер по сборке оружия не должен был простаивать. Получалось, что отряд работал не более трех-четырех раз в неделю.

Бесик окончательно развеял сомнения Савелия, рассказав ему об оружии, которое сдавалось на склад бригадиром отряда. Бесик обещал его сводить во все рабочие помещения фабрики, кроме цеха, в котором делались оптические прицелы и лазерные устройства для автоматического оружия. Туда набирали рабочих с воли, и они никогда не общались с осужденными. Однако Бесик тут же добавил, что вольнонаемные отличаются от осужденных только тем, что завербовываются сюда сами. По окончании контракта они получают деньги, и их небольшими партиями отвозят в ближайший город, однако за редким исключением почти все вновь возвращаются назад. В городе они за месяц спускают заработанное, соскучившись по вольной жизни, и вынуждены вновь связывать свою судьбу с колонией.

Савелий подумал, что хозяева «Райского уголка» наверняка имеют своих людей, которые «помогают» бывшим работникам как можно быстрее освободиться от заработанных денег. И это наверняка помогает существенно экономить на подготовке новых кадров.

Они подошли к двухэтажному строению, на котором яркой белой краской была выведена огромная двойка. Савелий остановился и сказал: — Мне сейчас к завхозу идти? — Ты хочешь один?

— С тобой меня встретят по-другому, — пояснил Савелий.

— Тебя и так встретят по-другому. Очень редкий случай — с первого же дня попасть в этот отряд.