Месть Бешеного

— Минуту!.. Ага, вот: «Первому. Извините за задержку с ответом. Готовим самолет. Полковник». — Это означало, что шифровку отправлял Севостьянов.

— Пусть вылетает немедленно, — раздраженно бросил Рассказов.

— Слушаюсь! — Док почувствовал, что босс начал сердиться. — Читаю ответ: «Красавчик вылетает через час».

— Вот это другой разговор! А то мне показалось, что у них что-то с головой не в порядке, видно, с похмелья! — Рассказов положил трубку.

Рассказов был недалек от истины: и Красавчик-Стив, и Севостьянов были пьяны в стельку. Приказ Рассказова застиг их врасплох. Они не могли понять, что случилось, поэтому не сразу сообразили, что отвечать. Получив подтверждение без всяких пояснений, Севостьянов тут же связался с Красавчиком-Стивом и передал ему приказ Рассказова. Но впопыхах он допустил две грубейших ошибки: во-первых, говорил из квартиры Воронова, хотя и из другой комнаты, но Андрею все было прекрасно слышно; во-вторых, произнес громко такие слова, как «Первый» и «Красавчик». Воронов сразу догадался, кто скрывается за этими псевдонимами.

Значит, Рассказов срочно вызывает к себе своего подручного! Для чего? И что это за самолет, о котором Севостьянов говорил Красавчику-Стиву? Тут Севостьянов вызвал кого-то по селектору и заговорил по-английски.

Воронов про себя помянул добрым словом Богомолова, который едва не силком с первых дней работы заставил его заняться английским языком. Теперь он смог понять, что кто-то должен был срочно подготовить самолет к вылету.

Надо сказать, что в колонии всегда держали наготове двухместный самолет, который содержался в специальном ангаре. Севостьянов мечтал, поднакопив достаточно средств, улететь на нем в дальнее зарубежье. Опытный летчик числился у него в должности «замполита» и с умным видом присутствовал на всех летучках и собраниях. Правда, за все время пребывания в колонии не произнес ни слова, потому что абсолютно не знал русского языка.

Выходит, подумал Воронов, здесь есть собственный аэродром или взлетно-посадочная полоса… Его мысли были прерваны очередным гудком селектора. Севостьянов, чертыхнувшись, нажал кнопку. — Да, полковник Севостьянов! — раздраженно бросил он.

— Товарищ полковник, пилота никак не могу найти! — доложил мужской голос.

— Тьфу, черт! — снова выругался Севостьянов. — Совсем из головы вылетело: он же предупреждал меня, что будет у этой… ну… — Он щелкнул пальцами, словно это могло помочь вспомнить имя той, у которой «отдыхал» американский летчик Стрейндж. — Вы о Галке, товарищ полковник? — Точно! — обрадованно воскликнул Севостьянов. — Галка! Он у нес. Дуй туда, сажай его в машину и мухой в ангар! — Слушаюсь, Виктор Николаевич! Теперь догадки Воронова превратились в нечто осязаемое. Но что это ему дает? Не бросаться же на срыв полета, тем более не зная причины вызова! В таких случаях, как часто говорил учитель Савелия генерал Говоров, лучше всего занять выжидательную позицию… Вернулся полковник Севостьянов.

— Что за переполох, Виктор Николаевич? — усмехнулся Боровов.

— Да… — Савостьянов макнул рукой. — Одного сотрудника вызывает начальство… для отчета! — добавил ои, понимая, что ответ получмяся не очень вразумительным.

— Понятно! — Воронеж сделал вид, что проглотил предложенное «блюдо».

— Пьем дальше? — улыбнулся полковник, с удовольствием меняя тему разговора.

— А как же! — хмыкнул Воронов. Он предусмотрительно принял специальные таблетки для нейтрализации алкоголя.

Создавалось впечатление, что Ссвостьянов вообще не пьянеет: они уже допивали вторую бутылку водки, а тому хоть бы что! Что значит старая партийная закалка! Воронов уже начал беспокоиться: таблетки выдерживали лишь определенную дозу спиртного. Но вскоре у полковника начал заплетаться язык.

Вновь вызвали Севостьянова. На этот раз полковник даже не стал выходить в другую комнату. — Что стряслось, Вадим? — пьяно спросил он.

— Хозяин, у одного ребенка живот болит… — Врача вызывали? — Вызывали… — Ну и что?

— А то вы не знаете нашего костолома! У него на всех одна сердечная недостаточность, а уж с детьми… — Вадим тяжело вздохнул. — Предложения?