— Ты в порядке? — спросил Джего.
Она отдала ему маузер:
— Он вел себя, как настоящий джентльмен.
— Прошу прощения за беспокойство — весело сказал Герике через плечо.
Она резко рассмеялась:
— Уведите его отсюда, ради бога.
Карвер толкнул Герике, руки которого теперь были скованы за спиной, в коридор. Джего вернул ему маузер:
— Попытайтесь не потерять его снова. Или его.
— Никогда, сэр. Можете рассчитывать на это — мрачно сказал Карвер и коленом наподдал Герике в зад.
Поезд стоял в Форт Уильяме двадцать минут, пока Фишер звонил по телефону из кабинета начальника станции. Наконец, он вошел, взобрался в вагон проводников и постучал в дверь багажного отсека. Когда Карвер открыл, поезд уже снова пошел.
— Каков приказ, сэр?
— Мы повезем его до Маллейга. Вернемся в Глазго дневным поездом. Как он?
— Связан, как рождественская индейка.
Фишер подошел к клетке и заглянул внутрь. Герике распростерся на мешках с почтой, руки скованы за спиной, лодыжки связаны бечевой. Лейтенант сел, внезапно почувствовав сильную усталость, и закурил сигарету. Благодарение богу — кошмар наконец закончился. Не будет трибунала, не будет расследования. Ну, расследование-то может и будет, но из него он выйдет не так уж плохо. Кроме всего, причиной ужасного случая была оплошность Карвера.
Когда Рихтер спустился на полубак пообедать, громыхание недовольства на «Дойчланд» дошло до мятежа.
— Что-то рылось здесь и сдохло — услышал он замечание старшего матроса Рота.
Вахта сгрудилась внизу вокруг узкого центрального стола, на котором стояла причина их недовольства — две большие кастрюли, только что принесенные из камбуза. Когда кто-то приподнял крышку, запашок, признал Рихтер, был действительно специфический. Достаточный, чтобы отбить самый сильный аппетит.
— Что за шум? — сказал он, проталкиваясь в центр.
— Опять еда — ответил Эндрасс. — Не годится даже свиньям. Вебер на сей раз зашел слишком далеко.
— Он же не кок — признал Рихтер, с отвращением уставившись в одну из кастрюль.