Банкир

— История обычная. Я рос гуманитарным ребенком…

— Каким?

— Сильно умным. Папа — директор объединения, мама — филолог, искусствовед.

— Так ты из тогдашней «золотой молодежи»?

— Скорее — из «бронзовой». А если честно, тогда особо и не делились — золотая молодежь или серебряная… Пацан был как пацан. Наверное, чего не хватало в детстве — так это авантюрности. Короче — я был «очкарик без очков»…

— По тебе как-то не скажешь…

— Ну, не совсем чтобы… Маме хотелось, чтобы я был здоровым ребенком, и она отдала меня в плавание. Считала, что именно этот спорт развивает. Да и море она любила и хотела, чтобы я полюбил его тоже…

— И ты его полюбил?

— Ага. Но потом. А тогда я воду терпеть не мог! Впрочем, в бассейне вода другая… Она там — закрытая, запертая, а в море — живая…

— Ты хорошо плавал?

— А это с чем сравнивать… В двенадцать лет меня записали в неперспективные.

— Чего? Ты вроде не хилый.

— Рост.

— И рост подходящий…

— Нет. Для достижения хороших результатов, для рекордов, пловец должен быть рослым — никак не меньше метра девяноста… Такая тогда пошла разнарядка… А я — никак не дотягивал. Вообще-то это довольно противно — стать бесперспективным в двенадцать…

— Переживал?

— Угу. Порядком.

— Это ерунда! Вот как я переживала, когда в двенадцать была длинная, выше всех мальчишек класса, худая, нескладная, и дразнили меня Швабра!.. А ты, значит, был «очкарик без очков» и жутко комплексовал…

— …до четырнадцати лет. В четырнадцать пошел заниматься боксом. Сам.

Мама была в шоке, но меня выручила молчаливая поддержка отца — он сам в молодости прыгал на ринге, с самим Королевым…