Из стихотворения Петра Катериничева.
...Понимание пришло потом. Оно было простым, словно авторская ремарка в романе: «Они жили душа в душу, пока их представления о счастье не разошлись настолько, что стали противоречить друг другу».
Оставалось только мечтать.
Мечтать о той самой стране – далекой, как чужая галактика, и несбыточной, как полет.
Когда Данилову позвонили и сказали название страны, он не удивился, а только решил для себя: это там. «В холмах изумрудных сверкает река, как сказка прекрасна, как сон глубока...»
А сначала был звонок от Сашки Зуброва. Голос его был весел, бодр, и Данилову тоже вдруг стало весело и совершенно спокойно. Вернее, не так: ему стало надежно. Зубров был из того времени и тех мест, где отношения были просты и надежны. Иначе было не выжить.
И еще Данилову тогда подумалось, что он просто не вписывается в эту новую Москву и строить отношения с ее новыми хозяйчиками тоже ни к чему.
Неискренность, привычная лживость, алчность, лицемерие, хамство – все эти черты выбившихся из чертополоха «новых русских» стали для многих приемлемыми, а целеустремленная молодежь перенимала их не только без брезгливости, но с удовольствием. И если даже он не вернется в Москву никогда, что потеряет?
Ничего. Ровным счетом ничего.
Серую, неприветливую столицу он даже перестал замечать, и все время, пока готовились бумаги и проходили собеседования, бродил по ней неприкаянным чужаком и уехал, так ни с кем и не попрощавшись: редкие друзья были слишком разбросаны, чтобы он мог их собрать. Просто напился в каком-то кабачке-подвальчике, ушел трезвым, уснул... Сначала ему снилась Москва. Но не теперешняя, а такая, какой была в его детстве: полная веселых и добрых людей, зелени скверов, газировки, разноцветных шариков мороженого... Он спал, видел сон и знал, что это сон. А потом ему снилась Африка. И тоже не настоящая, а та, какую он видел в снах пятилетним мальчишкой: темень, душная жара, черный глинистый берег, обрыв, по которому жирно стекала вода и по которому он скользил вниз...
ebooksa