Любовь и доблесть

– Или магия. Видно, есть в тебе нечто, чего во мне нет. Да. Завидую.

– Изреченная зависть – уже не зависть.

– Самая настоящая. Здесь эта церемония не просто значима. Даже сравнить с чем-то тебе известным не могу. Нет аналогов. Радуйся: для всех ятуго и нгоро ты теперь – неприкасаемый. В хорошем смысле этого слова. Но и не обольщайся: в ЭТОЙ стране, как везде, немало сволочи, что не чтут ни законов, ни обычаев. Их ждет непременная смерть – не от пули, так от заклятия Ганелэ, но кто из таких в это верит? Никто.

– А вчера я было подумал, что мы едем на пикник.

– Но ведь сразу убедился в «серьезности намерений»?

– Да.

– Приглашение для тебя передала одна из моих девчонок. Ганелэ был на аэродроме при встрече борта, вот и... Отклонять приглашение на ночь Летней Луны нельзя.

– Табу?

– С одной стороны – оскорбление ятуго, с другой... Как бы тебе объяснить, если по европейским канонам... Считается, что тот мужчина, которого пригласили на ночь Луны, счастливый по «нэгроне аомаа».

– Что это такое?

– Непереводимое понятие. Это не «карма» и не «судьба». Это «способность к счастью». По духу, по природе, по рождению. – Зубров улыбнулся:

– Здесь живут настоящим. – Зубров подумал, добавил не без сарказма:

– Но и я не прогадал.

Работать со счастливчиком легче, чем с мрачным неудачником и растеряхой. Так что все-таки ты решил?

– Я остаюсь. Каждый должен жить в своем мире.

– Это ты о чем?

– О ком: О тебе. И обо мне.

– Еще лучше самим построить собственный мир. И миллион-другой в этом – большое подспорье.

– Несоответствие между тем, что есть, и тем, что, по нашим представлениям, должно быть, вызывает искреннее раздражение по поводу жизни.

– У всех нас. Стоит попытаться все изменить.