— Вижу, — глухо отозвался подполковник. — Давно пьешь?
— Не… второй день.
— А когда вернулся?
— Вчера, кажется… или сегодня…
— А кто знает, что ты вернулся? — быстро спросил Кудасов.
Он уже прикидывал, где лучше спрятать на какое-то время журналиста, какие следует предпринять первоочередные шаги. У приличного опера всегда есть в запасе варианты.
— А хер его знает, кто знает.
— Хороший ответ, — сказал Кудасов самому себе.
— Никита, — сказал Обнорский, — я слабак и неудачник.
Похоже, с прекрасной шведкой поссорились, довольно правильно поставил диагноз подполковник.
— Нет, — жестко сказал он. — Ты не слабак и не неудачник. Ты нормальный мужик в очень сложных обстоятельствах. В трудных, но не безнадежных, Андрей.
— Ты про Антибиотика? — неожиданно твердым голосом спросил журналист.
— Слушай меня внимательно, Андрей. Во-первых: не пить. Во-вторых: дверь никому не открывать. В третьих: завтра утром приеду, поговорим. Откроешь только мне. Запомни: только мне лично. Если придет кто-либо от моего имени — не открывать. Будильник заведи на шесть. Понял?
— Ну, понял, — нехотя отозвался Обнорский.
— Повтори, пожалуйста.
— Много не пить…
— Не много не пить, а вообще не пить, Андрей. Понял?
— Понял… дверь никому, кроме тебя, не открывать. Будильник на шесть.
Вроде бы ничего, соображает, — подумал Кудасов с облегчением.
— Ладно, — сказал он. — Тогда до завтра. Подполковник страшно устал. Ему казалось: уснет, как только доберется до койки. На самом же деле он около часа пролежал без сна.