Арестант,

— Я, Пал Сергеич, вообще-то за рулем.

— Э-э, брат… Ты что, ГАИ боишься?

Павел Сергеевич налил водку в стопки-бочоночки.

— Поехали! Чтоб болт стоял и деньги были, как говорят халдеи.

Чокнулись, выпили, закусили.

— Так вот, вернемся к Серегину… Есть мнение, товарищ майор, — полковник ткнул пальцем в потолок, — что этого говнюка надо закрыть для перевоспитания, так сказать… Чтобы он тут воду не мутил, а изучил материал изнутри. Глубоко, понимаешь ли, проник в тему. Журналист, так сказать, меняет профессию…

Полковник засмеялся. Водка уже начала действовать, щеки у Тихорецкого порозовели, в глазах появился блеск.

— Ну а я-то все же при чем, Пал Сергеич?

— Ты опытный опер, Виктор Федыч. Есть мнение, что справишься.

Чайковский промолчал. Тихорецкий продолжил:

— Надоели эти трепачи-наркоманы-пидоры. Хоть бы помалкивал… так нет, сам же по уши в дерьме, а норовит обосрать правоохранительные органы. И вся их среда богемная такая же — каждый третий пидор, каждый второй — наркоша. Каждый первый — урод, так сказать.

— У вас есть информация, что Серегин — наркоман? — осторожно спросил Чайковский. — Или пидор?

— Займись, Витя… Копнешь поглубже — информация будет. Тебя учить не надо.

Теперь оперу все стало ясно: информации, компрометирующей журналиста, у полковника нет, и ему, майору Чайковскому, предлагается ее найти. Скорее всего: организовать искусственно. Ему стало ясно, что ссылки Тихорецкого на чье-то высокое мнение — не более чем дымовая завеса. Если бы решение принималось на неких этажах официальной власти, то полковник действовал бы по-другому. Он вызвал бы начальника 12-го отдела УУР майора Петренко. И уж Петренко, в свою очередь, поставил бы задачу старшему оперуполномоченному майору Чайковскому. Или другому какому-нибудь оперу…

Тихорецкий, решил Виктор Чайковский, разыгрывает свою собственную комбинацию. Или, возможно, чей-то заказ… Но заказ в любом случае неофициальный, если можно так выразиться. Левак.

— Понял вас, Пал Сергеич, — сказал майор. — А каковы сроки?

— Сроки-то? Сроки, Виктор, предельно сжатые. Нет-нет, горячку пороть не нужно. Во избежание, так сказать, осложнений. Журналист все-таки, человек известный. Но и тянуть нет никакого смысла. Понадобится помощь с моей стороны — это всегда пожалуйста.

Первый заместитель начальника ГУВД и старший оперуполномоченный поговорили еще минут семь, выпили по стопке водки. Потом Чайковский стал собираться. Павел Сергеевич даже из приличия не стал делать вид, будто хочет, чтобы тот еще посидел.

— Вот еще что, Виктор, — сказал он, когда одетый опер уже стоял в дверях. — Ты о нашем разговоре никому не говори. Лишнее это.

Стальная дверь за Чайковским закрылась, четыре лапы паука с тихим лязгом зафиксировали ее. Такую хрен выломаешь.