— Вперед!
У дверей противоположного подъезда стоял мужчина в темном, длинном — до пят — дождевике с капюшоном. При команде «Вперед» он сунул правую руку под плащ и тоже двинулся к «десятке».
Татьяна нажала кнопку на брелоке — машина дважды пискнула, мигнула «габаритами». Татьяна распахнула переднюю дверь, оснащенную приводом центрального замка, сунула внутрь руку и подняла фиксатор задней двери. Ударил гром.
Человек в дождевике приближался к машине с противоположной стороны. В темноте, под проливным дождем его не замечали.
Таня распахнула заднюю дверь, и Николай швырнул в салон сумки с продуктами.
Человек в дождевике начал обходить «десятку» сзади, в правой руке он держал непривычного вида длинноствольный пистолет… Вспыхнула молния, ярко осветила крышу автомобиля в потоках воды и красный купол зонта… она осветила вытянутую руку с пистолетом и отразилась в глазах стрелка. Пронзительно закричала Таня. Одновременно с криком ударил первый выстрел. В громовом грохоте его никто не услышал.
Вскрикнул и схватился за плечо Николай, стремительно нырнула в салон Татьяна. Выстрелы посыпались один за одним. Пули разбивали боковые стекла, язвили людей и блестящий борт автомобиля.
Купцов так и не успел «пробить» номер телефона, который зафиксировал АОН в квартире Николая Борисова. Едва он ввел данные в компьютер, затрезвонил мобильный Петрухина.
— Кому не спится в выходной? — проворчал Дмитрий и нажал кнопку на трубке. — Але! Кого черт с утра прет?
Лицо его изменилось мгновенно, без перехода.
Сияло солнце, отражалось в лужах. Посреди двора стояла расстрелянная «десятка». Сбившись в стайки, возбужденно переговаривались жильцы, шустрили оперативники.
Петрухин и Купцов потолкались среди людей, послушали разговоры. Татьяна Лисовец сидела в микроавтобусе прокуратуры и давала показания следователю — тетке лет сорока с небрежно накрашенным лицом. Петрухин разглядел Татьяну за бликующим стеклом «Газели», показал Купцову… Стали ждать.
Татьяна освободилась только спустя час с лишним. Жильцы уже давно разошлись по своим делам, разбежались опера, и только Петрухин с Купцовым маячили во дворе.
Лицо Татьяны Андреевны Лисовец покрылось красными пятнами, стало вдруг старым и некрасивым. Татьяна вышла из прокуратурского автобуса и двинулась к своему подъезду, обходя лужи и стараясь не смотреть на автомобиль. Петрухин окликнул ее: «Таня!» — и она посмотрела на партнеров испуганно-неприязненно, нервно.
— Татьяна Андревна, — сказал Купцов. Она остановилась. — Татьяна Андревна, нам нужно поговорить.
— Мне нужно ехать к мужу, в больницу, — ответила она.
— Что с Николаем? — спросил Петрухин быстро.
— Ранен.
— Куда?
— В руки, в ноги… всюду.