Выстрел ударил, когда он был уже на границе прожекторного света и мутной подвальной тьмы. Ни свиста пули, ни звука рикошета он не услышал. Предупредительный… в песок. Хотят взять живым… значит, есть шанс. Очередь. Мизерный шанс, ничтожный… Стой, Воробьев! Луч света в спину… Стой! Желтый луч света в серую подвальную муть… Эхо.
Капитан Лев Коблянский светил фонарем вдоль прохода, куда метнулся террорист. Капитан Кутин стрелял по ногам. Желтый световой конус увязал в плотном, душном воздухе. Все было как в замедленном кино. Или в кошмаре. Медленно-медленно двигался по проходу террорист, медленно крутились, выписывая в воздухе кульбиты, стреляные гильзы. Воздух мгновенно стал еще плотнее. Он наполнялся грохотом, запахом пороха, пылью, криком. И еще чем-то, чему названия нет…
— Граната, Димка! — закричал Коблянский. Фенька вылетела из темноты, из-за спины Воробьева. Следом за ней грохнул выстрел. Затем — еще два. Коблянский схватился за плечо и выронил фонарь. Кутин ударил по гранате, как бьют по футбольному мячу. Фенька исчезла в темноте бокового прохода. Офицеры ФСБ одновременно упали на грязный песок, откатились под прикрытие стены. Замерли.
Взрыв гранаты в замкнутом пространстве ударил по голове, оглушил. Одновременно погасли оба прожектора. Из пробитой осколками трубы забили фонтаны горячей воды. Подвал наполнился пылью и паром. Дмитрий Кутин нащупывал фонарик в наружном кармане. В ушах звенело. Он выплюнул из разбитого рта песок и наконец нашел фонарь. Господи, только бы работал! Он закашлялся и не услышал своего кашля. Нажал кнопку фонаря, вспыхнул свет. Капитан медленно сел, прислонился спиной к стене и направил луч вдоль прохода. Воробьев стоял на четвереньках и пытался встать. Живой, гад. Славку Ряскова убил… думаешь — и нас?
— Лева! — хотел позвать капитан, но кроме хрипа у него ничего не получилось. — Лева, ты жив? Ты где?
Ему казалось, что он говорит громко и отчетливо. Коблянский не отвечал.
А Воробьев тем временем встал. Он держался рукой за стену, другой зажимал бок. Из темноты в глаза светил фонарь и слабо слышался чей-то голос. Медленно плыли плоты по мутной Малах-Гош. Птица оттолкнулся от стены и сделал шаг… А вода Малах-Гош уже заливала подвал, плескалась под ногами. Истопник провернул в боку раскаленную кочергу.
— Стоять, Воробьев! — прохрипел Кутин. Спина террориста покачивалась в проходе. — Стоять, сука! Стреляю!
Преступник уходил. Капитан поднял одной рукой фонарь, второй автомат. Рука с АКСУ ходила ходуном. Метался луч фонаря, покачивался и медленно удалялся Воробьев. Кутин нажал на спуск. Та-та-та-та.
Птицу дважды хлестануло по спине. Острая боль пронзила правую ногу и поясницу. Он упал в лужу горячей воды. Ты совсем одурел, истопник! Он встал на четвереньки, потом в полный рост. В глазах потемнело. Захотелось сесть в теплую воду Малах-Гош. Нет, надо идти. Он сделал шаг, еще один. Та-та-та-та! — загремело за спиной. Он снова упал лицом в воду.
— Левка, — обрадованно прохрипел Кутин. — Ты живой! Левка!
Он направил фонарь налево: капитан Коблянский стоял на коленях, ствол его автомата слегка дымился, по лицу текла кровь.
— Оплошали мы с тобой, Дима, — сказал он. Кутин не понял, но улыбнулся и согласно кивнул головой.
Юля замерзла. Она кружила возле больничного корпуса уже больше часа. Ни Птица, ни Мишка не появлялись. Ветер раскачивал голые ветви деревьев, с Пискаревского проспекта доносился слабый гул редеющего транспортного потока. Иногда грохотала электричка. Юле было тревожно. Тревожно и одиноко. И холодно. Иногда ей казалось, что из темноты за ней наблюдают чужие глаза. Ощущение было абсолютно реальным.
Из глубины аллеи к ней шел человек. Доверяй интуиции, сказал Мишка. Она прислушалась к своим чувствам. Нет, это не Птица… но чем-то похож и на Птицу, и на Сохатого. Человек, способный принимать решения, брать на себя ответственность, рисковать. Он шел устало, медленно. Шел именно к ней. Сердце сдавило нехорошим предчувствием.
Мужчина в кожаной куртке, с резкими чертами лица приближался. Невольно Юля пошла ему навстречу. Они встретились в мертвенном свете фонаря. Косо летели дождинки.
— Вы зря мерзнете здесь. Юля, — сказал мужчина негромко. — Птица уже не придет.
— П-почему? — спросила она прерывающимся голосом. Было очень страшно.
— Пойдемте… я напою вас горячим кофе. — Незнакомец взял ее под руку. Сквозь одежду ощутил, как она дрожит.
— А где… Гурецкий? — спросила Юля.
ebooksa