— Антибиотик — это такой медицинский препарат, — тоном терпеливой учительницы начала Катерина. — Он используется как противобактериальное средство, в частности для лечения венерических заболеваний. Если у вас какие-то проблемы…
— Это у тебя проблемы, сука! — завопил Чернов, подскочив с табурета. — Опять смеешься?! Я тебя о Витьке-Антибиотике спрашиваю!
— Таковых не знаю, — спокойно покачала головой Катя.
— Не знаешь… У нас есть фотография, где вы запечатлены вместе.
— Ну и что? — Катя широко раскрыла глаза. — Я женщина взрослая, могу позволить себе любые контакты.
— Ну и какие же контакты у тебя были с Виктором Палычем?
— Не помню…
— Вот ваша фотография, — Чернов выхватил из кармана пиджака карточку, которую ему передал Антибиотик.
— Ах, этот… — протянула Катерина. — Мы с ним посещаем один спортивный клуб.
— И все?
— Ну, если вы такой осведомленный человек, — улыбнулась Катя, — то у вас должны быть и другие фотографии… Я устала, больше разговаривать не буду. Отведите меня в камеру.
— Ты, сучка, об этом еще пожалеешь, это я тебе гарантирую, — негромко сказал Чернов, выводя Катю из кабинета. — Пожалеешь очень скоро.
Катерина ничего ему не ответила: она действительно страшно устала и, вернувшись в камеру, сразу легла. В тот вечер ее больше не трогали…
На следующий день Чернов, встретившись с Антибиотиком у станции метро «Елизаровская», доложил, что Званцева «молчит, как Зоя Космодемьянская». Виктор Палыч хмыкнул и, уходя, сказал жестко:
— Рой дальше… Штирлиц ты наш… Антибиотик ничего не понимал и поэтому не торопился принимать какое-то решение. «Ничего, — думал он. — Пусть посидит девочка. Только на пользу ей будет».
Между тем Катерина, не получая никаких известий от Антибиотика, все больше склонялась к мысли, что раз Виктор Палыч не присылает ни адвоката, ни весточек, то он сам может иметь какое-то отношение к ее задержанию. Или это все-таки дело рук Сергея? Она понимала, что рано или поздно ей придется отвечать на вопрос — как у нее оказался в каблуке кокаин. Виктор Палыч найдет возможность задать его, если только он не был подложен с его ведома. Что тогда говорить? Какую версию строить, чтобы не погубить себя и… Сергея. Катя знала, что не сможет его выдать, даже если он на самом деле отправил ее в тюрьму, Челищев стал ее вторым «я», Катя растворялась в нем, теряла рассудок и силу воли… Было и еще одно обстоятельство, о котором никто не знал, кроме нее. Вот уже две недели у нее была задержка женского цикла. Такое случалось и раньше, но сейчас самочувствие было не совсем обычным. Катя со страхом думала о том, что она, потеряв голову с Сергеем, предохранялась небрежно и вполне могла забеременеть…
В середине дня ее вызвали к дежурному адвокату, который торопливо и формально выдал ей несколько убогих советов. После адвоката ее вызвали к знакомому уже подслеповатому следователю, которого, как оказалось, звали Виталием Ивановичем Мищенко.
Мищенко сообщил Кате, что в отношении ее «избрана мера пресечения — содержание под стражей». Катя перешла из разряда задержанных в категорию арестованных, и вскоре ее должны были перевести в «Кресты». Катерина продолжала теряться в догадках относительно всего, что с ней случилось. Нет, Антибиотик — человек дела, прежде всего — дела, и он не стал бы ее подставлять именно сейчас, когда она была ключевой фигурой сразу в нескольких контрактах.
Но кто тогда остается… Только Сергей.
Перед переводом в «Кресты» ее снова вызвали на допрос. На этот раз побеседовать с ней захотел тот самый опер, который ее задержал.
ebooksa