— Спасибо, — сказал Валерий.
Валерий, в своем офисе, задумчиво побарабанил пальцами по столу. Затем он придвинул к себе телефон и набрал номер Александра. Они говорили примерно десять минут, и в конце банкир сказал:
— Конечно, эта история с «Ангарой» — просто хамство. Если ты положишь ей конец, в наших кругах это будет воспринято с облегчением.
Тем же вечером Валерий ужинал в ресторане «Чайка» с поросячьим человеком, — главным бухгалтером в его фирме, а также с членом правления «Ангары» Ганкиным. Ганкин был грустен, и слезы падали из-под его очков в осетровый суп.
— Осторожней, — сказал Валерий, — вы пересолите суп.
Ганкин вздохнул и сказал:
— Это ужасно. Завтра члены правления едут к ним на переговоры, но из этого опять ничего не выйдет! Нас едят живьем.
— Сколько у вас членов правления? — спросил Валерий.
— Три.
— Пять, — сказал Валерий, — четвертый — я, а он пятый, — и показал на поросячьего человека.
Суп Ганкин все-таки пересолил.
На следующее утро Валерий высадился из черной, видавшей виды «Волги» напротив банка с красивым античным именем «Александрия». Офисы «Александрии» ничем не напоминали скромные апартаменты «Межинвестбанка». Вывеска финансового учреждения, парившая над двенадцатиэтажным белым зданием, казалось, хотела залезть на небеса. Зеркальные окна ощерились заказными фигурными решетками, изображавшими двенадцать подвигов Геракла. Лощеные мальчики из внутренней охраны, отворившие перед Валерием дверь, долго и презрительно щупали его взглядом.
— Это из «Ангары» — ласково хмыкнул один из них.
«Александрия» входила в число крупнейших банков страны, — разумеется, не в первую десятку. Ей было далеко до «Империала» или «Альфа-банка», но все-таки это было очень солидное предприятие, у которого столовались несколько очень крупных заведений, и в их числе — акционерная компания, экспортировавшая втрое больше российского леса, чем все остальные, вместе взятые. Возглавлял компанию бывший зам министра внешней торговли.
Валерий провел около часа в огромном предбаннике перед кабинетом директора, разглядывая то тяжелые картины в золоченых рамах, красиво оттенявшие мореный дуб панелей, то прелестные ножки порхавшей по кабинету секретарши. Секретарша была одета в что-то вроде канцелярской версии русского сарафана. Она сообщила директору о приходе Валерия по интеркому. Валерий представился как г-н Нестеренко, член правления банка «Ангара».
На старинной картине напротив Сазана была нарисована четырнадцатилетняя смольнянка, в атласном платьице и белых бальных туфельках. Смольнянка стояла на фоне романтического леса и с со странно-удивленным выражением лица рассматривала офис, бандита в кожаном кресле, и ползущий из аппарата факс с результатами торгов ГКО. Смольнянка умела играть на клавесине и думала, что булки растут на деревьях. Она ничего не знала о торгах ГКО, межбанковских расчетах, минах с дистанционным управлением и прочих коммерческих делах.
Сазан знал эту картину. Он хотел купить ее на Гелосе, но не купил, и должен был удовольствоваться тем, что передал через одного знакомого предупреждение аукционисту больше так не делать, если хочет ходить с целой мордой.
Через час секретарша предложила Валерию кофе, и Валерий сказал, что в этом сарафане она удивительно красива.
— Впрочем, — задумчиво прибавил Валерий, — голая вы еще красивей.
Секретарша обиделась и стала звонить по телефону.
ebooksa