Исцеление смертью,

– Давайте обсудим ваши пристрастия. Доктор Фильбенштейн – мужчина, я – женщина, а вы, как известно, человек гетеросексуальной ориентации.

– Да вы не просто женщина, а умопомрачительная женщина. Лития, я думаю о вас, я мечтаю обладать вами. Вы знаете об этом?

– Сначала поговорим о другом. Когда впервые вы испытали чувство страдания от того, что ваши желания не удовлетворены?

Бертон Баррет лег на спину, вытянувшись вдоль дивана, и закрыл глаза. Он вспомнил няню, мать, отца… свою красную коляску. Ему она очень нравилась.

Отличная была коляска. Ее можно было сильно разогнать, толкнув ногой, или загнать в толстые, как тумбы, ноги служанки. Ее звали Фло. Она при этом визжала и кричала.

Бертону строго-настрого запретили въезжать коляской в служанку, но он повторил шутку вновь. Тогда его строго предупредили и пообещали, если это еще раз повторится, отобрать коляску. Повторилось, и коляску отобрали.

Бертон плакал, отказывался есть обед и снова обещал, умолял, что никогда-никогда не будет пускать коляску в ноги служанки. Ему поверили и вернули коляску, но ненадолго: не прошло и часа, как он вновь таранил служанку. Она испугалась, заорала, стукнула его и была уволена. Он страдал, но коляску больше не просил: знал, что не отдадут.

– Почему вы повторяли со служанкой эту в общем-то жестокую шутку? – спросила Лития Форрестер.

– Не знаю, доктор. А почему люди поднимаются в горы? Служанка все время была рядом. Впрочем, какое отношение имеет коляска из моего детства к тому, что происходит сегодня? Завтра я возвращаюсь в свой поганый город, поганый кабинет, чтобы продолжать делать поганую работу, черт побери! Вы нужны мне, Лития! Без ума от вас – вот в чем проблема.

– По какой причине, вы можете объяснить? – спросила Лития Форрестер.

– Вы, Лития, самая красивая женщина на свете.

– А ваша мать? Разве она не была красивой?

– Нет. Это была просто моя мать.

– Одно другому не мешает. Она могла быть красивой.

– В нашей семье, так уж сложилось, мужчины женятся на некрасивых женщинах. И я не исключение. Если бы не роман с художницей из Нью-Йорка, я бы, наверное, просто свихнулся.

– Скажите, Бертон, если бы вы оказались в постели со мной, это помогло бы вам разрешить ваши проблемы?

– Вы это всерьез?! – вскричал Бертон, вскакивая с дивана будто его кнутом огрели.

Лития Форрестер загадочно улыбнулась, губы ее увлажнились.

– А вам как кажется? – спросила она с легкой хрипотцой. – Шучу я или нет?

– Не знаю… – смешался Бертон. – Вы же сами сказали…