– Подойдет любой толстый белый актер! Вы же все на одно лицо, это всякий знает!
Глава Американской Национальной партии именовал себя «Оберштурмбаннфюрер Эрнест Шайсскопф». Это был двадцатидвухлетний парень с прыщавым лбом, настолько худой, что повязка со свастикой соскальзывала с рукава его коричневой рубашки. Его черные штаны были заправлены в начищенные до блеска сапоги, но ноги были так тонки, мускулы на них так незаметны, что нижняя часть его тела в целом производила впечатление двух карандашей, воткнутых в две буханки черного хлеба.
Он глядел прямо в телевизионные камеры, снимающие пресс-конференцию, и пот выступал у него на верхней губе. Римо смотрел новости, лежа на диване в небольшом доме, который он снимал.
– Это правда, что вы бросили школу после десятого класса? – задавал вопрос журналист.
– Да, как только понял, что в школе наши головы забивают еврейской пропагандой!
Его голос был так же тонок и бесплотен, как и тело. Еще два одетых в форму нациста стояли у стены за его спиной. Их маленькие злобные глазки смотрели прямо перед собой.
– И тогда вы попытались вступить о Ку-Клукс-Клан в Кливленде? – спросил другой журналист.
– Это была единственная организация в Америке, не желающая отдавать страну в лапы ниггеров.
– Почему же вас туда не приняли?
– Я не принимаю эти вопросы, – заявил Шайсскопф. – Я пришел сюда, чтобы поговорить о нашем завтрашнем марше. Не понимаю, почему он вызывает такое раздражение в этом городе. Здесь соблюдают права человека, только пока речь идет о евреях, цветных и прочих неполноценных расах. Завтрашним маршем мы собираемся отпраздновать годовщину первой в истории и единственной подлинно успешной программы городского благоустройства. Полагаю, все ваши либералы, любящие подобные программы, должны выйти на улицы вместе с нами.
– О каком городском благоустройстве вы говорите?
Лежа на диване, Римо покачал головой. Ну и дурак!
– В Варшаве, двадцать пять лет назад, – объяснил Шайсскопф. – Некоторые называют это Варшавским гетто, но на самом деле это была попытка улучшить условия жизни для недочеловеков. Того же самого добиваются все современные программы городского благоустройства.
Комната содрогнулась, когда Чиун вошел и грохнул дверью.
– Ты хочешь знать, что произошло? – спросил он у Римо.
– Нет.
– Они опять не явились.
– Мне-то что? Я смотрю новости.
Чиун выключил телевизор.
– Я хочу поговорить с ним, а он любуется на каких-то животных в коричневых рубашках!
ebooksa