Последний звонок,

Нина и премьер, сопровождаемые четырьмя агентами, вошли вслед за Чиуном в открывшийся проем. Римо повернулся и побежал назад через темный коридор к главному входу.

Человеку с обычным зрением пришлось бы двигаться в коридоре на ощупь. Но для Римо не существовало такого понятия, как темнота. Порой было больше света, порой меньше, вот и все. Его глаза легко приспосабливались. Некогда все люди обладали такой способностью, но теперь, после тысяч лет бездействия, глазные мускулы потеряли свой тонус, а сетчатка – прежнюю чувствительность. Люди привыкли к тому, что в темноте они слепы. Только некоторые животные сохраняли способность видеть в темноте, и ночь принадлежала им. Она принадлежала и Римо.

На стене коридора он заметил кнопку, нажал на нее, и панель отошла назад, открывая вход в маленькую комнату.

В комнате на полу лежал Василий Карбенко, и кровь заливала его светло-голубую рубашку. Его пистолет валялся в углу.

Римо опустился на колени рядом с Карбенко, и русский шпион медленно открыл глаза. Узнав Римо, он попытался улыбнуться. В углу его рта показалась кровь.

– Привет, парень, – сказал он.

– Кто это сделал? – спросил Римо.

– Люди Стэнтингтона. Это его человек был у входа, – прошептал Карбенко. – Я сам виноват. Я должен был догадаться.

– Не волнуйся, – сказал Римо, – я тебе помогу.

– Слишком поздно, – простонал Карбенко. – С премьером все в порядке?

– Да, – сказал Римо. – С ним ничего не произойдет.

– Я знаю, – сказал Карбенко. Он опять попытался улыбнуться, но малейшее усилие причиняло ему боль. Его голос упал до слабого шепота, дыхание стало тяжелым и прерывистым.

– Жаль, что мы не встретились раньше, – сказал Римо, – из нас с тобой вышла бы отличная команда.

Карбенко покачал головой.

– Нет, – произнес он. – Слишком многое нас разделяет. Если бы Стэнтингтон не добрался до меня сегодня, тебе потом пришлось бы сделать это самому. Я слишком много знал.

Римо хотел было возразить, но остановился. Он внезапно понял, что Карбенко был прав. Ему вспомнилась сцена в кабинете Смита. Послав Римо охранять премьера, Смит сказал, что это все. «На сегодня». Следующим заданием стало бы устранение Карбенко.

– Не переживай, – сказал Карбенко. – Такая уж у нас работа.

Он хотел сказать что-то еще, но изо рта у него хлынул поток крови, голова бессильно упала набок, и взор, обращенный к стене, погас.

Римо встал и склонился над русским шпионом. Он испытывал к этому человеку необычное чувство, какую-то привязанность, которую ему не часто доводилось ощущать. Карбенко вызывал в нем уважение. Римо и не предполагал, что в его сердце еще есть место для подобных чувств.

– Да, приятель, такая у нас работа, – сказал он и вернулся в коридор, чтобы найти премьера и убедиться, что тот по-прежнему жив и здоров.