– Хорошо, – сказал Чиун и ударил пальцем в спину Римо, между ребер, мгновенно превратив его в лежащего на полу беспомощного инвалида. Римо показалось, что кто-то раскаленными клещами отламывает от позвоночника нижнее ребро, причиняя такую боль, что он не мог ни застонать, ни заплакать.
Прошли длившиеся вечность секунды, и Римо смог сперва заплакать, потом начал дышать, но встать не мог и остался лежать на полу, весь дрожа. Чиун сказал:
– Хочу, чтобы ты запомнил: никогда не выгляди опасным в глазах человека, с которым собираешься сразиться. Никогда. Я причинил тебе эту боль потому, что люблю тебя. Да, люблю. Настоящая любовь направлена вовне. Фальшивая любовь делает все, чтобы заставить тебя полюбить этого человека. Моя любовь к тебе выражается в боли, которую я тебе причинил. Боль – это урок, преподанный наилучшим образом.
Когда к Римо вернулся дар речи, хотя подняться на ноги он все еще не мог, он сказал:
– Ты, желтое ублюдочное дерьмо. Останови боль.
– Я слишком тебя люблю, чтобы сделать это.
– Ты, подонок поганый! Прекрати боль.
– Нет, сын мой.
Тогда Римо попытался воздействовать на Чиуна по-другому:
– Ты похож на китайца!
Он знал, что Чиун китайцев ненавидит почти так же, как жителей соседней деревни.
– Не пытайся заставить меня лишить тебя этого урока. Я вложил в тебя слишком много, чтобы отбирать подарки. Ты ведь понимаешь, что мне больше никогда не удастся подловить тебя еще раз на том же, на мнимой слабости. Я, в некотором роде, отдал тебе часть своего будущего, часть своей жизни. Я дал тебе знание того, что я опасен.
– Я всегда знал, что ты опасен, желто-китайский мерзавец.
– Да, но не настолько.
– Хорошо, хорошо, извини. Я понял. Останови боль, пожалуйста.
– Истинная любовь не позволяет.
– Тогда возненавидь меня, – простонал Римо. – Возненавидь меня. Бога ради, и прекрати эту чертову боль.
– Нет. Дар есть дар.
– Твоя щедрость меня убьет, ты, ползучий рыбоядный презерватив. Когда это пройдет?
– Боль может остаться навсегда. Это пожизненный дар. С ребрами так бывает.