Убить время,

– Полагаю, потом вы захотите меня изнасиловать.

– Ошибаетесь, – успокоил Римо. – Улыбочка!

– Я знаю, что на уме у людей вроде вас. Стоит вам увидеть симпатичную девчонку, как вы уже готовы на все, лишь бы ее заполучить.

– Если мне когда-нибудь доведется увидеть симпатичную девушку, я уж стану решать на месте, как с ней поступить. Так что не говорите ерунды.

– Знаете, кто вы такой? – вскипела Чита.

Римо вздохнул, переводя кадр. Он собирался отснять целую пленку этой гарпии во всей красе, чтобы Чиун мог сам выбрать наилучший ракурс этого отвратительного женского существа. Возвращаться сюда Римо не собирался.

– Нет. Расскажите.

– Сексуальный маньяк, капиталист, империалист, раздувающая военную истерию свинья, – сообщила Чита с торжествующей улыбкой.

– Великолепно. – Римо как раз успел отснять два кадра. Старику понравится, что Чита улыбнулась. – А еще?

– Что еще?

– Скажите, что еще вы обо мне думаете.

На мгновение Чита задумалась.

– Грязный, омерзительный, отвратительный дегенерат? – осторожно спросила она.

– Отлично, просто прекрасно! – воскликнул Римо, щелкая фотоаппаратом. Это выражение лица будет числиться как «безмятежные думы». – А еще несносный, нахальный, порочный, бесчеловечный зверь?

Чита просияла, ее лицо озарила невинная радость.

– А что, неплохо. Честно, неплохо. Вам нужно заняться подготовкой теленовостей – там масса возможностей для настоящего творчества.

– Я уже заметил. Лучше назовите меня империалистическим милитаристом, вам это больше идет.

– Как вы смеете разговаривать со мной в таком тоне, вы, мерзкий, вонючий, безмозглый ублюдок!

– Потрясающе! – Римо сделал еще два кадра. – Мерзкий – это хорошо. Напоминает улыбку.

– Сравнили Божий дар с яичницей, – ухмыльнулась Чита.