– Места себе не находит, слоняется по кабинету, смотрит, как сыч, в окно.
– Он найдет меня, – осторожно произнес Максим, отхлебнув кофе.
Ширяева пожала плечами.
– Может быть... У твоего отца есть все средства и возможность, чтобы добраться до меня. Но и я не лыком шита, правда?
Парень промолчал.
Валентина неожиданно спросила:
– Вот ты, Максим, считаешь себя сыном знаменитости? Только честно.
Он ухмыльнулся. Однако ответа не дал.
– Все дети знаменитостей разного ранга – будь то артисты, академики, преступники вроде твоего папаши, – продолжила Ширяева, присаживаясь на кровать, – считают себя благородными, вернее, в таковые их записывают сами родители. Ты наверняка первый в этом списке – я имею в виду наш город. Что ж, – приглядываясь к парню, она помолчала, – внешность у тебя подходящая, проглядывает кое-какое воспитание. Я даже могу сказать, что разглядела в тебе напористость. Это тоже последствия определенного воспитания: тебя по рукам не били, когда ты хватал неположенное, рта не закрывали, когда орал непристойное, и так далее. А большинство ребят твоего возраста воспитаны иначе, они помнят родительские затрещины и оплеухи, окрики да цыканья. Одна беда, Максим, кровь у тебя плохая, отцовская. Вот твои дети будут немного другими, если даже ты сам не исправишься. Но и тебе переломить себя можно. Тебе стоит только сказать себе: я способен на что-то стоящее – и ты докажешь это с легкостью и азартом. Я не права?
Похвала из уст судьи оказалась для пленника неожиданной, он сам не заметил, как покраснел. И даже не стал задаваться вопросом, почему судье взбрело в голову хвалить его.
– Я бы покривила душой, – после непродолжительной паузы возобновила разговор Ширяева, – если бы сказала, что не хочу тебе добра. Ты видишься мне в будущем не таким, как твой папаша. Уйти от его влияния непросто, но необходимо.
– Дайте мне закурить... – попросил Максим.
Валентина прикурила сигарету и протянула пленнику.
– Долго держать тебя в плену я не собираюсь, – призналась женщина. – Твой отец уже получил хороший удар корявой дубиной, получит еще. Затем выдаст мне двух мерзавцев, которые убили девочку. Хотя я искренне надеялась, что их имена сообщишь мне ты.
– Я не знаю, о ком вы говорите, – парень стряхнул пепел на пол. – На отца работает много людей.
Он помог бы судье, мог себе в этом поклясться, так как проникся к ней жалостью, недовольство в нем возникало, когда приходилось отправляться в сырой погреб и когда не в силах было терпеть режущую боль в низу живота – это было самое унизительное.
Ширяева сказала, что не собирается долго держать его в плену. Интересно, подумал он, как будут проходить «проводы». До сегодняшнего дня он представлял их себе как освобождение: шум во дворе, выкрики, больше похожие на злобный лай, бледное лицо отца, насмерть перепуганное – Ширяевой...
А с другой стороны, коли судья всерьез взялась за отца, может получиться так, как задумала она. Ведь его пленение – не дело случая, а тщательно подготовленная операция.
Судья использует свою логику, логику женщины, объявившей вендетту. И действует очень решительно.
Ширяева приготовила ужин, включила приемник и присоединилась к Максиму – вот уже третий или четвертый раз она составляла ему компанию. Она держала тарелку с жареным картофелем на коленях, сидя на диване, ела без хлеба. Пленнику она положила в чашку вареные сосиски, сама же обошлась без мясного.
ebooksa