– Здорово, Грачик! Такое чувство, что я тебя выгоняю.
Из рук в руки подследственного передали двум бойцам, одетым в униформу спецназа и вооруженным автоматами. Не церемонясь, те замкнули на запястьях Грача наручники и подтолкнули к выходу. Наклонив голову, втиснули в легковую машину. Сами уселись в другую.
Грачевского все еще колотило, когда он глянул на соседа.
Василий Маргелов отомкнул наручники и велел водителю трогать.
– Ты под моей опекой, – туманно высказался он. – Я договорился с ребятами – так, услуга за услугу. Посидишь пока в следственном изоляторе ГУБОПа. И ничего не бойся, – не дав ответить, добавил следователь. – Как только Курлычкин узнает, кто выдернул тебя из СИЗО, постарается забыть раз и навсегда. Эй!.. – Открытой ладонью Маргелов помахал возле лица Грачевского. – Воды?
Грач наконец-то сумел расслабиться. Даже улыбнулся на шутку следователя прокуратуры.
А Маргелов, уставший, издергавшийся за последние дни, поменялся бы с Грачевским местами... хотя бы на два дня. Растянулся бы на жесткой кушетке, положив руки за голову и глядя на зарешеченное окошко. Потом с радостью пошел бы на допрос. Ничего он не знает и не хочет знать. Полная отрицаловка.
– Не дрейфь, – еще раз успокоил он Грачевского, – дело твое в надежных руках. В крайнем случае выткем тебе трешку с отсрочкой приговора. Создадим «специальную» комиссию, она найдет столько изъянов в твоей машине, что завод-изготовитель наградит тебя орденом за отвагу. К такой машине просто опасно было подходить, а ты нашел в себе мужество сесть за руль. Давай я пожму твою руку, – продолжал балагурить Маргелов.
Василий понимал, что спасает Грачевского, но то, что он вытащил помощника Ширяевой с того света, представить не мог.
Для Грача все было иначе. В своей жизни он видел десятки камер и ни в одну из них не стремился.
Сейчас же, как о тихой гавани, думал о камере следственного изолятора ГУБОПа, рассеянно слушая непринужденную речь следователя о кормежке по высшему разряду, спецобслуживании... затем снова о минимальном сроке...
77
На вопрос, есть ли у него документ, удостоверяющий его личность, незнакомец ответил довольно странно: «Несколько».
Этот диалог произошел в коридоре городской прокуратуры. Маргелов несколько секунд постоял в раздумье: пригласить ли посетителя в кабинет. Однако продолжать странный разговор в коридоре было бессмысленно.
– Прошу, – Василий первым шагнул в кабинет.
Около часа он вел беседу с Николаем Михайловым, готовил отдельные документы для того, чтобы в случае повторного нажима на прокурора передать дело в суд. Однако к делу их пока не подшивал. За два дня до покушения на ее жизнь Валентина побывала в клинике, где скончался Илья, врачи изменили свои показания.
«Несколько... Несколько документов, удостоверяющих личность незнакомца». Маргелов прошел за свой стол, предлагая посетителю место напротив. Интуитивно он связал визит человека, имеющего военную выправку, с недавним посещением оперативника из ФСБ. Поезд по делу Ширяевой пока не ушел, вдали скрылась лишь его головная часть. Те, кому нужно, убедились в покладистости городской прокуратуры, теперь у них есть весомый повод путем обычного шантажа требовать определенных уступок и по другим делам. Вот только не верится, что на занятый пока путь торопится встать еще один состав, вначале нужно отправить тот, что есть, то бишь закрыть дело Ширяевой с формулировкой «самоубийство». Или Маргелов с Волковым ошибаются?
Как бы то ни было, Василий имел распоряжение прокурора действовать согласно обстановке. Волков наставлял подчиненного: «Подыгрывай, соглашайся – но не давай повода заподозрить, что ты „стучишь“ мне». Василий тогда пошутил: «Двойная игра?»
Хотя по всем правилам она была тройная.
Сейчас представился именно такой случай. Нетрудно отложить разговор под каким-либо предлогом, чтобы на всякий случай повидаться с Волковым, однако рискованно.