– Арне Йёргенсен.
Хотя «просто» – сильно сказано. Он еле выговорил их. Перед портье он выглядел потенциальным клиентом логопеда. Во всяком случае, датского.
Магические слова, что и говорить, с ними, наверное, открываются любые двери. И он тут же получил подтверждение своим мыслям:
– Пожалуйста, номер пятьсот пять.
И жест портье в сторону лифтов.
– Благодарю.
Он остановился у двери с номером 505 и осторожно постучал. Все же он надеялся увидеть того парня из кафе. Однако дверь открыла женщина лет тридцати: с мокрыми еще волосами, одетая в канареечный халат.
– Ой! – всплеснула она руками. – Я думала, вы опоздаете. Я мигом переоденусь. Прошу, – Ухорская, посторонившись, указала рукой в глубь комнаты.
– Вообще-то я... – Прозоров, прищурившись, внимательно вглядывался в лицо женщины.
– Все правильно: это вы, а это я. Привет! Меня зовут Хельга. Я писала записку. Просто не ожидала увидеть такого симпатичного мужчину, – шпарила на немецком Полина. – Подруга мне ничего не сказала о вашей робости. Ну что же вы стоите? Вино, фрукты уже в номере.
С вульгарно накрашенными губами, Ухорская тем не менее выглядела вызывающе красиво. Пока что она делала алиби Рощину, заодно, не уступая Прозорову, пристально всматривалась в него.
Глаза... Глаза беспокойные. Оттого, что он попал в непонятку? Тогда где же растерянность? Нет ее. Если он профессионал, с легкостью мог разыграть ее. Другой вопрос – перед кем. Такой легко подготовит убедительную речь, любое выражение лица и взгляда и спрячет под ними истинные эмоции. Подбородок у него неплохой, таким грецкие орехи хорошо колоть. Щелкунчик. Щелкунчик? Щелкунчиками называют чеченских снайперов. Случайно пришло такое сравнение? Куда там, случайности случаются в крайнем случае. Руки... Руки у него рабочие, костяшки мозолистые. Стоит ровно, но правое плечо чуть ниже левого. Признак того, что он часто носит оружие на плече? Тогда почему часы на правой руке? Если он левша, то... Стоп! Часы у него на левой, сменил, зараза! Понятно, просто условный сигнал для курьера Рощина.
В свое время Полина Ухорская тренировалась в распознании истинных эмоций человека и знала, что маска удерживается на лице заметным усилием, и иногда, на долю секунды, на лице может промелькнуть его истинное выражение. Его хорошо видно при замедленном прокручивании видеозаписи. Со временем Полина научилась замечать такие «микровыражения».
– Простите, – слегка заикаясь, сказал Прозоров, делая шаг назад, – произошло недоразумение.
– А кто будет платить за это недоразумение? – надула губы Ухорская. Она еще колебалась, хотя ее непогрешимо-грешное нутро говорило ей: «Это он». Можно отпускать его на все четыре стороны, благо теперь Рощину есть чем отбиваться. Ему бы прийти сейчас, вот в эту минуту, столкнуться с клиентом и развести руками: «Черт возьми!»
– Сколько? – Прозоров решил погасить конфликт и полез во внутренний карман куртки, чтобы расплатиться с проституткой теми деньгами, которые принес ему опер, который и должен был встретиться с этой шлюхой. Бред какой-то.
На немецком разговаривает прилично, отметила Полина. Хотя толком он ничего еще не сказал. И она, внезапно решившись, перешла на русский:
– Давай сюда записку, кретин! И заходи, не маячь перед портье, не порть мою безупречную репутацию местной потаскухи. – Теперь она импровизировала, в очередной раз вспомнив про деньги. Главное, не дать слабину. Закрыв за обескураженным гостем дверь, Ухорская втянула его за рукав в комнату. – Бабки тоже доставай, это мой гонорар. Бери сумку с оружием и вали отсюда. Я привезла все то, что ты заказывал в первый раз: «галил», «СВД», пластит, детонаторы, инициатор взрыва. Адрес электронной почты сменил?
– Нет еще, – автоматически ответил Андрей.
– Молодец! Сегодня же смени – до шести вечера.
ebooksa