— Постепенность? — саркастически хмыкал Хоша. — Много мы заработали постепенно? Фраеров разводим.
— Нарабатываем авторитет, — поддерживал дядю Лешу Художник.
— Где он, хваленый авторитет?
— Не сразу Ахтумск строился.
— А мне нужно сразу! — крикнул Хоша, привычно выходя из себя. — Уже почти полтора года херней маемся! Где она, очередь из плачущих банкиров и обобранных промышленников? Где они, миллионы зеленью, дядя Леша? Тысяча зелени за последнее дело — это куда? К нам идут только дешевки. Только дешевки, и может это тянуться сто лет.
— Нужен жмурик, — неожиданно сказал дядя Леша.
— Какой жмурик? — не понял Хоша.
— Пока кого-нибудь не замочим, так и будем мелочами промышлять. Нужно кого-то завалить — и тогда уже другие люди в очередь выстроятся…
— Да, точно, — кивнул Художник. — Кровь — лучшая реклама.
— Реклама — двигатель торговли, как говаривал Чингачгук, — кивнул Хоша.
Старший лейтенант Балабин сел на переднее сиденье «Жигулей», захлопнул резко дверцу, произнес:
— Привет.
— Здорово, служивый, — кивнул Влад. — Ты мне машину развалишь.
— Еще купишь. Ты теперь башлей мешок насшибаешь в свободном полете, — засмеялся Балабин.
— Грузовик зелени, — кивнул Влад.
У метро «Таганская» было полно народу.
— Как тебе отдыхается? — осведомился Балабин.
— Отлично. Уволился в рекордный срок. Не успел оглянуться, а уже приказ.
— Мафия всесильна.
— Уже соображаешь, — хмыкнул Влад.