— Да я тебя в белых тапочках видал, фуфел дешевый! — заорал Блин, распахивая пиджак так, чтобы все. видели засунутый за пояс пистолет. — Ну, чего сделаешь, а? Что ты против меня? Ты кто вообще? Тебя кто вообще башли распределять поставил? Ты — дешевка! И на зоне дешевкой был! Повезло, что не опустили!
Хоша вскочил, двинулся к Блину, но тот дернулся ему навстречу. Бодаться в лобовую с Блином — все равно что переть на танк.
Все повскакали с мест. На Блина поглядывали недобро. И Хоша стоял набычившись, понимая, что решается сейчас очень многое.
— Брэк, парни, — поднял голос дядя Леша. — Ну чего вы взбрыкнули… Давайте переведем дух, сядем, побазарим спокойно. И спокойно возьмем слова обратно. Будем считать, что они не вылетали, а?
Неожиданно его спокойный тон возымел действие. Блин, не застегивая пиджак и не отводя руку от пистолета под мышкой, с которым никогда не расставался, уселся на диван и недобро стал мерить глазами присутствующих. Он понимал, что и сделал, и наговорил лишнего, но на попятный идти не собирался.
— Пошли, Хоша, перекурим, — предложил Художник и почти насильно вывел главаря на крыльцо. — Закури, — протянул сигарету.
Хоша был в бешенстве. Руки его тряслись.
— Вот сука. Падла такая. Я ему…
— Надо что-то решать, — покачал Художник головой. — С ним дальше идти нельзя.
— Он ублюдок. Опустить его и прогнать в три шеи, — Хоша покачал головой. Заложит ведь. Он же скотина подлая. По всем статьям нас заложит — и ментовке, и кому хочешь. Что делать-то?
— А ничего, — отмахнулся Художник. Он повернулся и зашел в дом.
Блин икал, вытирая рот, и тянулся к бутылке водки, стоявшей на столе. Он поднял глаза и напоролся на взор Художника.
— Блин, — произнес тот спокойно. — Мы прикинули, что тебе пора отваливать из бригады, забрав свою долю. Мы не поскупимся.
— Отваливать, да? — уставился на него Блин. — В общаке моих бабок честно заработанных немало. И кой на чего у меня право есть.
Блин приосанился. Он уже давно решил отвалить, и тут все неожиданно сложилось, как он хотел.
— Ну, это обсудим, — Художник присел напротив неге на стул. — Вот только слова свои по поводу Хоши надо бы обратно взять. Нехорошо так.
— Ах, обратно, — Блин задумался.
— Надо.
Блин засопел.
А Художник начал действовать. Из рукава рукоятка финки скользнула в ладонь. Рывок вперед. И острие вошло в грудь. Прямо в сердце Блина.