Мой нежный убийца

22
18
20
22
24
26
28
30

Потом внезапно обрывает хохот, смотрит на меня пронзительно и властно.

— Ты в самом деле любишь меня?

— Люблю… — шепчу я и подставляю губы для поцелуя. Лимон прикасается ко мне своим сухим, жестким ртом. — Давай я лучше уеду. Не хочу быть тебе обузой. Ты и так слишком часто из-за меня рискуешь жизнью?

— Как ты можешь любить меня? — шепчет он. — Это — не любовь, а благодарность. Что ты обо мне знаешь? Думаешь, я добрый, справедливый, приличный?

— Уверена. А вообще-то, какое это имеет значение? Ты — это ты.

— Да. Я — это я. И меня нужно обходить стороной. Больше всего на свете я бы хотел жениться на тебе, купить дом где-нибудь в маленьком немецком городке, открыть свой магазин и ждать, когда ты нарожаешь мне с десяток детей…

— Я готова.

— Я не готов. Меня ждет Ходжа. Судьбе угодно, чтобы мы с ним не разминулись в таком большом веселом городе.

Не знаю почему, но верю каждому слову, произносимому Лимоном. Зачем ему врать? Жалко его безумно.

— Тебя Инга заставляет воевать с Ходжа? Да?

Сам бы ты не стал. Видишь, они от нас отцепились.

Самое время уехать куда-нибудь. Ика считает, что лучше всего — на острова. Можно на Крит или Самое. У нас ведь с тобой по-настоящему и не было любви. Так, потрахались наспех. А я мечтаю долго-долго принадлежать тебе…

Кажется, я сумела его поколебать.

Лимон закуривает и просит, чтобы я принесла водку. Лечу как на крыльях, хватаю из холодильника бутылку «Абсолюта», томатный сок и стаканы.

Из другого мы пить не привыкли. Поднимаюсь на крышу. Лимон — один и очень задумчив. Делаю две порции «Кровавой Мэри». Протягиваю ему стакан.

— За тебя, Лимон, и за нашу любовь.

Он вздыхает и, не глядя на меня, выпивает. В задумчивости блуждает взглядом по угасающему горизонту моря и без всяких сюсюканий заявляет:

— Глупая девочка, ничего нет лучше твоих слов, потому что они навсегда останутся только словами.

Я куплю тебе кипрский паспорт, билет в Нью-Йорк и подарю кредитную карточку на триста тысяч долларов. Это и будет моим любовным признанием.

Даже если бы в этот момент он назвал сумму в миллион долларов, я бы все равно крикнула — нет!